Сергей Нетёсов: «Простые методы оказались более эффективными»

Когда система здравоохранения получает новый вызов, она начинает искать новые способы на него ответить. Но иногда работают методы, которые находятся буквально под рукой, и именно они помогают частично справиться с ситуацией. Что помогло снизить смертность при COVID-19 и чего ждать миру в 2021 г.?

Один из ведущих экспертов делового форума OpenBio, доктор биологических наук, профессор, член-корреспондент РАН, заведующий лабораторией биотехнологии и вирусологии факультета естественных наук Новосибирского государственного университета Сергей Нетёсов рассказал «ДК», как будут развиваться события дальше, когда ждать спада второй волны распространения коронавирусной инфекции, и главное — спасают ли маски.

В январе 2020 г. мы попали в новую реальность. Для начала хочется понять, насколько оправдана паника, возникшая вокруг пандемии коронавируса?

— Респираторные инфекции вызывают наибольшее число заболеваний из всех инфекций. И надо сказать, что определенная их часть всегда приводила к летальному исходу. Есть статистика США: у них, при 335 млн жителей в стране, от 35 до 60 тыс. в год уносили именно респираторные инфекции, причем это — без смертности от туберкулеза.

Когда начиналась эпидемия COVID-19, все подумали, что это будет замещение привычных инфекций, и общая цифра заболеваемости и смертности останется неизменной. На самом деле так не случилось, и произошла добавка жертв от нынешнего коронавируса. Этот вирус стал новой, дополнительной респираторной угрозой.

Насчет «паники». Большая напряженка возникла из-за того, что для лечения потребовалось очень много коек, оснащенных аппаратами искусственной вентиляции легких или оборудованных подачей кислорода. Их явно не хватает и во всем мире, что показали события, которые происходили и происходят в США, Италии и даже ФРГ. Пришлось и промышленности переориентироваться на срочное изготовление этих установок, и кислородным станциям намного интенсивнее поработать, потому что они обычно делают технический кислород — для сварки, а здесь необходим медицинский кислород, дополнительно очищенный.

Кроме того, не знали, чем от этого коронавируса лечить. Сначала хотели попробовать препараты, которые разрабатывали для лечения других вирусных заболеваний. «Ремдесивир», который в США одобрило FDA (Food and Drug Administration), в реальных испытаниях, уже после регистрации, показал себя почти никак. На самом деле смертность он снижал незначительно. Главное, что было отмечено — он сокращал продолжительность заболевания. Что касается «нашего» препарата, «Фавипиравира», который везде разрекламирован, то он, по имеющимся данным, неэффективен. Он на самом деле не наш: был изобретен в США, потом Япония купила лицензию, и там обнаружили, что он не показывает ожидаемого результата, и США и Япония сами от него отказались по этой причине. А у нас настолько предварительные данные были получены, что их даже в инструкции по применению не включили. Зато включили данные по исследованию на культуре клеток, а ведь известно, что полученное на культуре клеток потом далеко не всегда подтверждается на животных и на людях. Так что нормальных испытаний ни у одного препарата на основе «Фавипиравира», по сути, не было.

С другой стороны, в поисках способов лечения обнаружилось, что в тяжелых случаях можно существенно улучшать состояние тяжелых больных с помощью очень дешевого и старого препарата, который снижает цитокиновый шторм*, — «Дексаметазона». Пока это все выяснялось, прошло больше полугода, и смертность, конечно, удалось снизить — исходная была 6%, сейчас она уже в среднем по миру меньше 2%. И она снизилась не из-за того, что вирус изменился, а как раз из-за того, что были найдены способы лечения. Кстати, в том числе использовали очень простую вещь: когда больной несколько дней просто лежит на животе, а не на спине — это, как оказалось, помогает: отток жидкости из легких идет намного лучше. То есть простые методы оказались более эффективными, чем такие недоработанные химиопрепараты.

До сих пор пока не разработано препаратов вирус-специфического действия, которые бы действительно сильно влияли на снижение смертности. Ажиотаж весной был главным образом из-за того, что не было достаточно оборудованных для таких больных коек, и так было во всем мире практически. К середине лета эта проблема несколько спала: ведь очень много больниц переоборудовали под ковидные госпитали, но сейчас такой наплыв больных, что это намного хуже ситуации в мае, во время весеннего максимума. И, конечно же, эта новая волна во многом застопорила работу здравоохранения в целом.

Чем опасен этот вирус, и был ли оправдан весенний карантин?

— Снижение заболеваемости было прямым следствием противоэпидемических мер. То, что у нас было, я бы никогда карантином не назвал, карантин — это стопроцентная изоляция людей друг от друга. Такое было только в Китае, Южной Корее и некоторых провинциях Италии. У нас были просто противоэпидемические меры, которые к тому же очень плохо соблюдались. Но даже это плохое соблюдение привело к почти трехкратному снижению заболеваемости: в начале мая было почти 12 тыс. заболевших в день, а стало 4,7 тыс., то есть эти меры работают. И сейчас нас может спасти только то же самое. Если люди не будут носить масок и не будут применять санитарные средства для дезинфекции рук после касания предметов общего пользования, у нас в России пик на уровне 21 тыс. заболевших не остановится, причем надолго.

Когда наступит момент, и мы поймем, что маски носить уже больше не нужно?

— В Южном полушарии сейчас закончилась зима, и мы видим, что там произошло очень сильное снижение заболеваемости, хотя противоэпидемические меры остались те же самые. Я думаю, что у нас в марте тоже будет сильное снижение заболеваемости за счет нескольких факторов. Первый — закончится холодная погода, при которой вирус намного дольше живет на всех поверхностях. Поскольку он намного дольше живет на холоде, то больше передается от человека к человеку. И на самом деле это очень тяжело будет снизить только масками.

Второй фактор: сейчас появилось много полезных публикаций, так как люди в Южном полушарии за это время очень многому научились. Выясняется, что процент заболевших людей среди тех, кто ходит в очках, намного меньше, чем среди тех, кто их не носит.

Есть ли побочный эффект длительного ношения масок?

— Сама постановка этого вопроса спустя 10 месяцев после начала эпидемии говорит о том, что маска не вредит. Некоторые от нее устали, да. Но люди от всего устают. Однако это не значит, что маски вредят. Что касается циркуляции кислорода, то мне, например, спортсмены рассказывали, как они иногда тренируются: чтобы развить дыхательную систему, они специально повязывают на лицо шарф и так бегают. Это дополнительная нагрузка на дыхательную систему, которую они тренируют. Поэтому я бы не стал бояться масок. Единственное, я бы опасался масок, от которых идет мелкая пыль и волокна, которые попадают в легкие, но дело в том, что много чего мелкого к нам попадает в легкие, когда мы работаем без масок. Кстати, очень хорошо видно, сколько в воздухе мелких частиц, на автомобильных салонных фильтрах: вы просто ужаснетесь, когда увидите, сколько они пыли и мелких частиц собирают.

Можете ли вы спрогнозировать дальнейшее развитие событий?

— Испытания вакцин займут еще от 2 до 6 месяцев, и мы пока еще будем жить в том же мире, в котором мы жили предыдущие 10 месяцев. Более того, до окончания этих испытаний и сравнения результатов, полученных на всех вакцинах, которые в России испытываются, мы не узнаем, какая из них наиболее эффективна и безопасна. Потому что чем выше будет иммунитет от вакцины, тем, вполне вероятно, будет больше побочных эффектов. Поэтому я предполагаю, что будет вакцина, например, для молодых и будет отдельная вакцина для людей, у которых есть проблемы со здоровьем, она будет другой.

Сейчас в стране тестируется несколько вариантов — три отечественные вакцины и примерно столько же зарубежных, так что выбор у нас будет, и я уверен, что выбор — это хорошо.

*Цитокиновый шторм — тяжелая форма системной воспалительной реакции, характеризующаяся избыточной активацией иммунокомпетентных клеток, выработкой большого количества воспалительных цитокинов.

Материал подготовлен специально для эксклюзивного выпуска журнала «Деловой квартал» к премии «Человек года» от 23.11.2020 г.