Юлия Шуклина: Мой главный принцип, по Гайдару: «Нужно без дранья мириться»

И это понятно: люди хотят комфортной жизни, доступных и качественных услуг в разных сферах и прозрачности работы госучреждений. Бизнес тоже желает понятных отношений с государством, и все это превращается в конкретные задачи, которые должен решать чиновник.

«Деловой квартал» задал министру культуры Новосибирской области Юлии Шуклиной множество важных вопросов о том, какие задачи ставят перед собой госслужащие, как они их решают, какие ресурсы им необходимы для этого и насколько глубоко они погружены в проблемы региона.

Минкульт — одна из самых сложно устроенных структур, а культура — одна из самых недофинансированных сфер. Как решать эту дилемму? В чем вы видите свою миссию? Даже не с точки зрения тех задач, которые перед вами ставят, а, может быть, с точки зрения ваших собственных желаний и стремлений.

— Государственные служащие не имеют возможности создавать себе другие ориентиры, кроме поставленных перед ними задач. Поэтому я опираюсь на задачи, поставленные передо мной губернатором Новосибирской области Андреем Александровичем Травниковым. Мы активно работаем над их реализацией, и, поверьте, министерство культуры не жалеет себя в этом процессе. И это не просто трудовое рвение, мы по-настоящему синхронизировались в желаниях и целях. Для меня очень ценно, что задачи, поставленные руководством региона перед министерством культуры, совпадают с реальным положением дел.

В наши проблемы глубоко погружены и губернатор, и первый замгубернатора Юрий Петухов, который курирует культуру. Нам очень комфортно с ними коммуницировать, потому что все изменения всегда проходят в рабочем, конструктивном формате, что исключает необходимость дополнительного разъяснения или обоснования наших планов.

Задачи, стоящие перед нами, можно разделить на две основные категории: стратегические и технические. Из-за изменений в законодательстве и нормативных актах, а также долгого периода без руководства министерством, мы столкнулись с необходимостью кардинальных изменений внутри системы Минкульта и каждого учреждения культуры. Это потребовало перестройки и создания новых рабочих процессов.

Я часто говорю фразу, что Минкульт можно сравнить с ЖЭКом, так как наша основная задача — это не создание контента, а обеспечение деятельности учреждений культуры. Ведь когда мы говорим о создании инфраструктуры и новой среды для развития, мы понимаем, что эти задачи не всегда связаны с великим служением искусству, это именно техническая работа.

Наша задача — создать такую систему коммуникации между учредителем и учреждением, которой до этого не было. Это должна быть система взаимной ответственности, чтобы все четко понимали, кто перед кем отвечает, по каким пунктам и кто несет ответственность за результат. И здесь мой главный принцип, который я применяю в своей работе, — это фраза из книги Аркадия Гайдара «Тимур и его команда»: «Нужно без дранья мириться». Я убеждена, что взрослые люди способны договариваться при любых обстоятельствах. Поэтому я следую этому принципу, и уже целый год на должности министра мне удается его реализовывать. Коммуникация — наша главная задача. Причем коммуникация не только внутри Минкульта, не только между учреждениями и министерством, но и между регионами. Отсюда возникает задача стратегическая — выходить за рамки.

Вы имеете в виду — выходить за рамки региона?

— Да, в том числе. Мы очень много делаем в регионе, у нас потрясающие театры, концертные учреждения, музеи российского уровня. В некоторых случаях мы даже превосходим российский уровень. Внутри региона мы создаем продукты, которые достойны внимания, однако в плане их внешней презентации и позиционирования мы сталкиваемся с проблемами. К сожалению, на данный момент в нашей сфере недостаточно внимания уделяется вопросам PR, маркетинга и стратегического позиционирования культурных объектов.

Да и не только вне региона — о деятельности некоторых учреждений мало что известно даже внутри области. Мы, например, проводили сессии с PR-специалистами культурных учреждений, я спрашивала, какие усилия прикладываются к привлечению посетителей, и мне отвечали: «Если люди хотят искусства, они найдут к нам путь». Это абсолютно неприемлемая позиция, особенно учитывая, что в культурную сферу вкладываются значительные финансовые средства. Каждый проект требует внимания и поддержки, и я считаю, что каждый авторский продукт должного уровня, будь то спектакль или выставка, должен быть известен не только в регионе, но и за его пределами.

Поэтому в числе стратегических задач я рассматриваю именно формирование узнаваемости культуры, проявление культуры Новосибирской области на карте Российской Федерации.

Какие ресурсы необходимы для решения этих задач? И какие у вас есть примеры выхода за рамки?

— Как и для любого социально-культурного проекта, нужны временные, финансовые и кадровые ресурсы. А что касается примеров, то их много. В 2023 г. мы сделали экспортный продукт «Дни культуры Новосибирской области». Сначала они прошли в Санкт-Петербурге. Мы запланировали реализовать этот проект в День города Санкт-Петербурга, и у многих было опасение, что никто не пойдет в такой день на мероприятие, которое не про Петербург, но пришло больше 30 тыс. человек! И мы получили хороший отклик в Новосибирске.

Тогда мы придумали «Дверь из Новосибирска в Санкт-Петербург», через которую люди онлайн могли поприветствовать друг друга из города в город, и мы увидели, как ролик разлетелся в социальных сетях, и его даже начали переделывать в мемы: открываешь дверь в Новосибирск — а там наши популярные городские проблемы. Это был мощный социальный эффект — мы поняли, что выиграли рекламную кампанию в Новосибирске, причем с минимальным бюджетом.

В 2024 г. мы запустили проект «Дни культуры в Беларуси» и тоже очень хорошо отработали. Так эта история стала международной. Сейчас проект каждый раз конвертируется под территорию, на которую мы заходим, с учетом условий, возможностей и аудитории. В этом году планируем реализовать его в Казахстане, в Павлодаре.

Сибиряки очень амбициозны, и действуем мы соответствующе. Поэтому мы решили реализовать в Москве проект «День Сибири», который представляет нашу культуру через разные учреждения. В прошлом году это был театр «Красный факел», который представил историю Сибири через свои постановки. В этом году, вероятно, будет участвовать концертная организация, в планах — музеи.

А что насчет такой же экспансии в регионе?

— Это тоже важная часть нашей работы. Конечно, в нашей стране есть проблема — культура превратилась в рынок, все стремятся собирать залы, артисты делают, условно, 400 концертов за 365 дней, и все это превращается в конвейер, в котором теряется человек — зритель. Нам сегодня очень важно и в Новосибирске, и в области этого человека проявить. Потому что именно на родной территории и реализуется та самая концепция гостеприимства, о которой мы долгие годы говорим. В этой связи в целях обеспечения более равномерного распределения культурных мероприятий мы прилагаем усилия к тому, чтобы все значимые события, проходящие в Новосибирске, либо транслировались в районы области, либо сопровождались дополнительными мероприятиями в районах, с тем чтобы избежать ощущения, что в Новосибирске наблюдается чрезмерная концентрация культурных событий, а в 100 км от него никакой культуры нет.

Конечно, несмотря на амбициозные задачи по развитию инфраструктуры и покорению новых горизонтов, мы не забываем о развитии культуры вокруг Новосибирска и учитываем интересы нашего зрителя как в области, так и в городе. Пока культура в пространстве города распределена крайне неравномерно: левый берег остается в значительной степени без внимания со стороны учреждений и мероприятий. Безусловно, мы сегодня достигли того уровня, когда новосибирцы могут ежедневно выбирать, на какое событие пойти, куда пригласить гостей или провести время с детьми, но все это проходит преимущественно на правом берегу. И я не устаю говорить о том, что левый берег требует развития, и у нас с командой культуры мэрии есть такие планы изменений.

Как вы измеряете результат своей деятельности?

— Цифрами. Когда я пришла работать в министерство культуры, на первых докладах от меня ожидали традиционного отчета о том, кто, где и как выступал, с фотографиями событий. Я же намеренно представила доклад, основанный на цифрах и графиках, почти без фотографий — статистика и множество диаграмм. У меня спросили: «Это что?» Я ответила: «Это наша работа».

Оказывается, многие не осознают, что культура — это про очень серьезные процессы, это про проектирование, планирование и отчетность, про серьезную аналитическую работу. Когда мы собираем такие данные, нам становится ясно, где и что нужно скорректировать или улучшить. Мы занимаемся анализом больших данных, которые делаются самыми увлеченными и преданными делу людьми — деятелями культуры.

И здесь самое время поговорить о кадрах. Кто все это делает? Как вообще в культуре дела с кадрами? Вы говорили о необходимости развивать маркетинг и PR — вряд ли этим могут заниматься руководители учреждений — и в силу того, что у них совсем другие задачи, и в силу того, что зачастую это возрастные люди, и им трудно понять эту необходимость. Опять же, если говорить о возрастных категориях, то культура, пожалуй, одна из немногих сфер, где мало молодых кадров — привлекаете ли вы молодежь, нужна ли она вам?

— Что касается руководящих кадров, то вы правы, и мы осознаем этот дисбаланс. Часто многие руководители, к сожалению, не осуществляли подготовки кадрового резерва, не обеспечивали преемственности и сменяемости. Как, например, в спорте, где параллельно готовятся несколько когорт игроков для обеспечения постоянного обновления состава, в сфере управления культуры данная практика не была внедрена. В условиях отсутствия перспектив для роста многие молодые высококвалифицированные специалисты предпочли покинуть Новосибирск. Нет секрета, что почти в каждом учреждении культуры города Москвы в управленческой команде есть новосибирцы. И причина этого, увы, не только в более высоком уровне заработной платы, но и в отсутствии здесь возможностей для карьерного роста, что является одной из серьезных проблем.

Что касается кадров внутри системы госуправления в сфере культуры — здесь тоже есть сложности. Молодежь неохотно выбирает эту сферу, в том числе и управление, потому что есть много иллюзий и стереотипов, что в правительстве работают исключительно героические чиновники за 15 тыс. руб., занимаясь сложной, а главное скучной работой.

Я считаю и пропагандирую, что министерство культуры, да и все другие министерства, в своей публичной деятельности должны быть акцентированы в первую очередь на молодежь. Ведь именно она будет определять будущее: жить, голосовать, рожать детей, платить налоги и т. д. Поэтому мы стараемся много работать со студентами, интегрировать их в разные сферы деятельности.

Один из моих любимых примеров из последнего опыта работы со студентами: мы пригласили учащихся Института искусств посмотреть, как идут репетиции в театральном институте. Они были очень впечатлены и сделали потрясающие афиши к спектаклю, который увидели. Сейчас они уже на постоянной основе работают в нескольких театрах, занимаясь дизайном афиш, декораций и т.п. И таких примеров у нас много.

Все стереотипы, которые есть о культуре, не соответствуют действительности, и мы доказываем это, погружая молодежь в закулисье нашей деятельности.

Если говорить про финансовые ресурсы, то из чего складывается экономика культуры? Вот есть учреждение, у него есть государственный бюджет и есть часть, которую оно должно зарабатывать само. Какие вы ставите им задачи, есть ли у них какой-то план по доходам, есть ли лимит госфинансирования, возможность дофинансироваться с помощью грантов и т. п.?

— Каждое государственное учреждение, вне зависимости от типа его организации, имеет государственное задание. Госзадание — официальный документ, подписанный обеими сторонами, он определяет обязательные проекты, необходимые к реализации в течение года. На каждый из проектов выделяется соответствующий бюджет. Это базовая часть финансирования, которая, конечно, не покрывает все потребности учреждения.

Вторая часть — это то, что зарабатывает учреждение, осуществляя деятельность на данные государством деньги. Есть методики, позволяющие понять, сколько учреждение может заработать, это и ставится в план в соответствии с возможностями. Однако заработанные средства не являются собственностью учреждения. Их можно тратить на оснащение, ремонт, мебель, на материальное стимулирование сотрудников или поддержку каких-либо инициатив. Учреждение может на заработанные деньги реализовывать проекты, которые хочет сделать помимо утвержденного плана.

Кроме госзадания и доходов, есть возможность привлечения грантов. Это огромное подспорье, потому что культура часто требует крайне высоких затрат. Организация даже самой простой выставки, без большой рекламы, без участия известных авторов, может стоить несколько миллионов рублей. Спектакль — кратно дороже. Поэтому гранты играют значительную роль в обеспечении финансовой поддержки.

В прошлом году у нас открылся региональный офис Президентского фонда культурных инициатив, и они очень помогают с оформлением заявок на гранты. За прошлый год мы привлекли на территорию больше 100 млн руб. только за счет грантов фонда.

А какое сейчас соотношение государственных и частных культурных учреждений в регионе? И какие отношения у частных учреждений с Минкультом — есть ли у них какие-то обязательства перед министерством?

— С частными учреждениями культуры мы существуем в разных правовых и рыночных полях. Более того, следует признать, что полноценного рынка «частной культуры» в нашем регионе фактически нет. У нас есть несколько частных галерей, антикварных салонов, концертных залов, театров. Для города с населением два миллиона человек такая ситуация, безусловно, выглядит недостаточной. Потому что государственных, муниципальных учреждений культуры в области — больше двух тысяч.

Что касается взаимодействия, то в этом году мы пересобрали Общественный совет при министерстве культуры. В новый состав вошли представители всех направлений культурного рынка, включая общественников. Мы договорились, что они будут выполнять роль медиаторов между нами (госсектором) и заинтересованным бизнесом или общественными группами, которые имеют желание работать с министерством культуры. Через них у нас уже получилось договориться, встретиться и обсудить много вопросов.

Как вы считаете, если бы было больше частных культурных учреждений, как бы это изменило культурный ландшафт региона? И нужны ли они?

— Конечно, нужны. Государство решает свои задачи, бизнес — свои. Государственные учреждения культуры не ориентированы на зарабатывание денег. Бизнес же — наоборот. Поэтому через бизнес мы могли бы договариваться с партнерами в других городах и странах экономическим языком и таким образом развивать и масштабировать культуру не только в регионе, но и за его пределами.

Почему, на ваш взгляд, бизнесмены готовы делать бизнес на чем угодно, кроме культуры?

— Я не знаю точного ответа, но у меня есть ощущение, что причиной такой ситуации является долгий период, начиная с советского времени, когда посещение учреждений культуры было некой повинностью. Школьников заставляли ходить в старые музеи, возя их на пыльных автобусах, в которых укачивает, и заставляя часами слушать рассказы экскурсоводов, молчать и «вести себя хорошо».

Мне кажется, восприятие связано еще и с проблемой доступности. То, что многие не хотят никуда ходить, —проблема не только учреждений культуры, это проблема еще и инфраструктурная. Например, новосибирцам практически из любой точки города тяжело и долго нужно добираться до Оперного или любого другого театра. А расписания спектаклей, как правило, не учитывают конец рабочего дня, и люди просто не успевают доехать.

Кроме того, в нашем регионе почти шесть месяцев зимы, что только усугубляет транспортную проблему. Поэтому то, что у нас сегодня не верят в культуру, — это следствие комплекса старых проблем и стереотипов.

Нам обязательно нужно работать над улучшением инфраструктуры. Сейчас мы активно обсуждаем это с мэрией, думаем о создании сквозных проектов, ищем способы, как сделать культуру доступнее. Причем есть такие проблемы, которые, казалось бы, напрямую не относятся к культуре, но они создают общее впечатление о ее состоянии в регионе.

В результате этой совокупности бизнес и не верит в культуру, считая ее нерентабельной сферой. Но мы постепенно работаем над тем, чтобы это ощущение переломить, подключая разные ведомства. Некоторые учреждения уже продлили графики работы. Некоторые рассматривают возможность трансфера после спектакля в разные отдаленные точки города и Академгородка, как это когда-то делал НОВАТ. Мы работаем с партнерами над вопросом продления графика работы транспорта или введения дополнительного транспорта для жителей региона.

Кстати, бизнес ведь может включаться в культуру и в меценатском формате. Мы в «Деловом квартале» поднимали этот вопрос пять лет назад, разговаривали с бизнесменами и учреждениями культуры. Бизнес говорил, что хочет помогать, но для этого нет нормативно- правовой базы. Что-то изменилось теперь?

— В правовом поле она существует, но для того, чтобы учреждениям получать помощь от меценатов, нужно совершить определенные «телодвижения», которые, будем честными, учреждения совершать не хотят, потому что любая помощь, любые деньги, которые приходят сверху, — это ответственность. Некоторые учреждения соглашаются на такие условия, принимая помощь, в то время как другие, несмотря на свою нужду в поддержке, предпочитают избегать подобных обязательств, отказываясь от предложений.

Какие условия должны быть соблюдены, чтобы бизнесмены просто могли помогать деньгами?

— Самый простой способ — это создание попечительских советов, фондов учреждений. Но это, опять же, рождает множество дополнительных юридических задач, которые учреждения не готовы на себя брать: нет нужного количества юристов внутри учреждений, чтобы эту потребность закрыть, поэтому и нет такой заинтересованности. Кроме того, есть и другая проблема: например, бизнесмен готов перечислять музею по 200 тыс. руб. в месяц, а у музея реставрация одного полотна стоит, например, от 3 млн руб. Эти деньги ему, конечно, станут подспорьем, но вряд ли смогут значительно помочь в решении крупных задач. В то же время такие пожертвования создадут дополнительные сложности, такие как необходимость содержания юриста в штате, что в конечном итоге может оказаться экономически нецелесообразным.

И да, важно разграничивать понятия спонсорства и меценатства. Потому что меценатство — это про то, что бизнес готов включиться в проблемы и задачи учреждения, а не просто, условно, настроить ежемесячные автоплатежи. В таком случае проще просто сделать учреждению подарок, купив что-то необходимое самостоятельно.

Вообще, в российском правовом поле есть несколько вариантов взаимодействия бизнеса и культуры. В некоторых регионах существует законная возможность крупным компаниям, зарегистрированным на территории этого субъекта, адресно отправлять часть налога в учреждения культуры в качестве целевой поддержки. А на следующий год они получают, соответственно, вычет в размере этого налога. Например, таким способом в Иркутске снимают кино. У нас пока нет такой формы поддержки.

Но главное в вопросе взаимодействия государства и бизнеса, на мой взгляд, — что мы все должны понимать: мы сегодня, в это сложное время, находимся в одной лодке, и нужно уметь договариваться и находить возможности для совместной работы.

Последний, очень короткий вопрос. Ваша предшественница Наталья Ярославцева говорила, что задача чиновника — создавать условия и не мешать людям работать. А как вы считаете, в чем задача чиновника?

— Наталья Васильевна абсолютно права. Моя позиция такая же: мы должны создавать условия. Но на мой взгляд, задача чиновника заключается еще и в том, чтобы не только не мешать, но и активно помогать.

Материал подготовлен специально для эксклюзивного выпуска журнала «Деловой квартал» от 21.04.2025 г. «Технологии для жизни и бизнеса»