Борис Шеплев: Был кризис 1998 года, и мы решили, что надо «жечь»

Наверное, все самые крупные и известные компании Новосибирска и России родились в невероятные для страны времена: 90-е — не первый системный кризис, но первый осознанный как время больших возможностей. Эта эпоха подарила нам выдающихся бизнесменов, многие из которых даже не понимали, что пишут экономическую историю России. Доктор медицинских наук, врач-стоматолог, основатель сети клиник «Дентал-Сервис» и Новосибирского Медико-Стоматологического Института ДЕНТМАСТЕР Борис Шеплев — один из них.

Начав бизнес в 1991 г., к 2025-му Борис Шеплев стал одним из самых больших игроков стоматологической индустрии. В 2024 г. мастер признан Человеком года по версии издания «Деловой квартал» за открытие Новосибирского Медико-Стоматологического Института ДЕНТМАСТЕР и запуск Центра Научных Исследований и Разработок. Врач и бизнесмен рассказал «Деловому кварталу» о том, как использовать сложности для роста, сохранять интерес к жизни и профессии и всегда быть на пике физической и умственной активности.

Как вы попали в медицину, и была ли стоматология осознанным выбором?

— В медицину я попал, можно сказать, случайно. Мои родители — ученые, я вырос в научной среде Академгородка и, конечно, планировал идти в науку. У меня был выбор из тех предметов, в которых я лучше всего ориентировался: математика, химия — и я мог бы связать свою жизнь с точными науками. Но так получилось, что медицина была одним из моих увлечений с детства, потому что я читал много книг про врачей, про их работу. Это была очень хорошая литература: книга чешских авторов Альжбеты Кольбеновой и Ольги Бояровой «С головы до пят», «Сердце хирурга» Федора Углова, «Записки молодого врача» Михаила Булгакова, «О всех созданиях — больших и малых» Джеймса Хэрриота. И много других. Все это отложилось в подсознании, и когда пришло время делать выбор, я решил пойти в медицину. Конечно, в том возрасте, когда нужно выбирать высшее образование, люди не всегда способны сделать осознанный выбор, потому что не понимают, чего хотят. Я вот так по наитию пошел в мединститут.

То есть вам как будто больше была интересна просто сама идея быть врачом, а не медицина как таковая?

— Мне это тоже было интересно, конечно. Но в целом ты в этом возрасте обычно не думаешь о каком-то призвании. Мне кажется, я даже не задумывался ни о том, почему я иду в медицину, ни о том, в какую специальность я бы хотел.

Тогда как появилась стоматология?

— Тоже, наверное, какой-то интерес из детства: когда я попадал в стоматологические кабинеты, и мне там сверлили зубы, я наблюдал за врачом, мне казалось, что это жутко интересно. Но я не могу сказать, что это сформировало желание пойти в стоматологию. Череда случайностей привела к тому, что я все-таки оказался именно в этой сфере.

Когда я учился в мединституте, сначала был шокирован тем, как много информации и зубрежки! Но потом потихоньку начал проникаться, особенно интересны были анатомия, гистология, физиология. Интересно было получать знания о том, как человек устроен. Это невероятно и совершенно непонятно, как появились люди вообще, откуда возникли такие сложные и интересные организмы. Случайно в какой-то точке Вселенной вдруг зародилась жизнь — как это могло произойти? Я до сих пор об этом задумываюсь, и меня это сильно волнует. Так изучение человека затянуло меня.

Когда мы попали в клинику на практику и начали лечить пациентов, мне очень понравилось, я был одним из тех студентов, кто все занятия старался потратить на работу с пациентом.

Наверное, у вас в тот момент к научному интересу прибавилось желание помогать людям?

— Честно говоря, не было никакого научного интереса. А желание помогать людям всегда было, потому что нас так воспитывали — и мама с папой, и советское государство воспитывали нас на примерах доброты, честности, отзывчивости, на героях, которые жертвовали собой ради других. Конечно, это, наверное, где-то отложилось.

А хотелось вам что-то новое привнести в медицину, в стоматологию?

— Все время хотелось придумать и сделать что-то такое, чего никто до сих пор не делал. Но я сейчас очень глубоко изучаю методы клинических исследований и понимаю, что надо было к этому подходить системно, надо было идти на кафедру, искать себе наставника, ментора, чтобы «не изобретать велосипед». Мы изучили принципы и практику клинических исследований, развиваем уникальные проекты, ищем неоткрытые ниши, и там нам очень интересно.

Какими исследованиями занимается ваш научно-исследовательский центр? Что удалось изучить, открыть, разработать?

— Согласно нашему принципу, мы должны заниматься тем, что будет полезно нашим пациентам, поэтому мы постоянно ищем эффективные и доступные методики работы с разными случаями. Ищем ответы на нерешенные вопросы. Исследуем разные материалы. Например, мы часто в своей работе применяем трансплантаты, аутотрансплантаты: берем ткань в одном месте, пересаживаем в другое. Соответственно, тем самым мы наносим травму и донорской, и реципиентной области. Поэтому нам интересно найти заменитель, чтобы вместо аутотрансплантата брать материал «из пробирки». Мы изучаем разные материалы для трансплантации, хотим сравнить отечественные с западным золотым стандартом, потому что они намного доступнее для пациентов. Это первое направление.

Второе направление, которое нас очень интересует, — это исследование микробиома полости рта человека. Микробиом — это бактерии, которые живут в полости рта и, как считает классическая медицина, отвечают за многие заболевания. Но на самом деле все это очень плохо изучено. Мы понимаем, что микробы — необходимое средство для возникновения заболевания, но они не являются достаточным основанием для этого: иногда бывает, что микробы есть, а заболевание не возникло. Поэтому хотим изучить, как работает микробиом в патологических карманах и каналах корня зуба, проследить связь с общесоматическими заболеваниями. Например, мы знаем, что существует связь с сердечно-сосудистыми заболеваниями, с возникновением болезни Альцгеймера — практически все органы системы могут страдать, если мы имеем какие-то несанированные очаги инфекции в полости рта. Хотим обнаружить, доказать эту взаимосвязь и найти новые средства борьбы с инфекциями.

Пока самое действенное — это антибиотики, но они не всегда работают против нашей патологии, потому что у микроорганизмов есть защитные механизмы. Мы хотим подобрать другие средства: физические, химические, биологические, в том числе бактериофаги. Существует линейка проверенных, разрешенных, используемых для лечения бактериофагов. Поэтому мы хотим изучить этот вопрос и наработать доказательную базу.

Третье направление — это эргономика врача-стоматолога, поддержание его работоспособности за счет создания оптимальных условий труда. Мы серьезно занимаемся этим вопросом более 15 лет, особенным образом конструируем рабочие места в наших кабинетах, чтобы врачу и его ассистенту было удобно, чтобы они не тратили здоровье и были максимально эффективны. И сейчас мы можем проверить на доказательном уровне, действительно ли научная организация труда влияет на эффективность и безопасность работы стоматолога, если запустим большое когортное исследование.

Также мы ведем исследования, связанные с травмой зубов. Это одна из самых актуальных проблем сегодня. Например, по Москве только регистрируется до 700 случаев в день. Как вы думаете, что выступает самой частой причиной такой травмы? Самокат! И если посмотреть на популярность этого вида транспорта, то можно сделать вывод, что количество именно таких травм будет только расти. Соответственно, нужно уметь вовремя оказать соответствующую помощь и избежать последствий. Бывает очень тяжелая патология — так называемый коронково-корневой перелом зуба, когда зуб ломается пополам глубоко в кости, и в некоторых случаях его можно и нужно спасать. Существует несколько методов, и мы хотим изучить разные, чтобы посмотреть, какой из них лучше работает.

У вас работают только ваши специалисты, или вы приглашаете, может быть, каких-то иностранных коллег?

— С иностранными специалистами сейчас туго... Работают в основном свои. Но в целом мир-то сейчас глобальный, есть целая онлайн-библиотека научных исследований Medline — 2,5 млн статей! Нужно пользоваться мировым опытом.

Конечно, в клинической практике мы сотрудничаем и дружим с разными известными клиницистами еще с 90-х годов. Стараемся взаимодействовать с лучшими специалистами по всему миру.

Ваш институт — это замена обучению в медицинских вузах? У вас есть образовательная лицензия, и это полноценное образование с нуля или все-таки повышение квалификации?

— Мы, конечно, не намерены никого заменять, мы просто еще один вуз, который готовит полноценных специалистов. В больших государственных вузах учатся тысячи ребят, а у нас — десятки. Мы совсем небольшой, но институт. Да, это полноценное образование с нуля и до конца, просто не широкодоступное.

У нас есть лицензия на специалитет, пока открыто обучение только в ординатуре по семи специальностям. Наши ординаторы в этом году получат первые дипломы государственного образца. И с ними они уже могут трудоустроиться.

Ординаторы проходят практику только у вас, или необязательно? Может быть, есть какие-то клиники-партнеры?

— Только у нас. Я, конечно, готов к партнерству, но я должен быть уверен, что эти клиники соблюдают все стандарты. Мы обучаем ребят на высоком уровне, они работают с реальными пациентами.

Как этот процесс выстраивается с этической точки зрения? Вы должны получать согласие пациента на то, чтобы им занимался стажер?

— Есть очень серьезное противоречие между тем, что мы должны предоставить максимально качественную помощь пациенту и в то же время выпускать хороших врачей для будущих поколений. Что делать? У нас есть решение. Мы ведем глубокое навыковое обучение в фантомных классах на симуляторах, в безопасных условиях. И как только ординатор получает допуск к клиническому приему, он начинает принимать пациентов под контролем наставника. Это всегда тщательная диагностика и планирование каждого конкретного клинического случая, обсуждение, контроль на всех этапах лечения и потом подробная обратная связь от наставника, работа над ошибками. Все замечания наставника будущий доктор отрабатывает в фантомном классе, пока соответствующий навык у него не выработается на пять с плюсом.

На приеме врач представляется, сообщает, что он ординатор и что на смене работает наставник — врач высшей категории. И никто из пациентов не отказывается лечиться. Мы же не отрабатываем навыки на пациентах, ординатор, как правило, гораздо больше старается, следует протоколам лечения, советуется с наставником, если в чем-то сомневается.

Какие инвестиции потребовались для открытия такого учебного учреждения?

— Десятки миллионов рублей.

Вы сами преподаете в институте и одновременно остаетесь практикующим врачом?

— Да, я преподаю и принимаю пациентов.

Почему для вас важно, преподавая, оставаться в практике?

— Пока глаза видят, а руки работают, надо вести прием, потому что у меня очень богатый клинический опыт и я могу приносить пользу пациентам. А все клинические случаи, которые прошли через меня, являются хорошими учебными материалами. Наша учебная программа основана на более чем миллионе задокументированных случаев, которые прошли через нашу компанию. Большинство решений по этим случаям — успешные. А если они неуспешные, то это тоже пособие для разбора и работы над ошибками.

Есть у вас какой-то набор основных правил, мыслей, мудростей, которые вы транслируете своим студентам? Может быть, это правила, связанные не столько с врачебной практикой, сколько с этикой. Например, доктор Рошаль говорит, что никогда не выпивает, всегда держит включенным телефон, чтобы в любой момент сорваться и поехать, если он понадобится…

— Я согласен с тем, что врач не должен выпивать, это хороший совет. Вообще, важно в целом поддерживать себя, свое здоровье, быть в тонусе, хорошо высыпаться и быть на максимуме готовности. У меня есть 30 параметров по эргономике — как себя содержать в порядке, потому что работоспособность в течение дня нестабильна, и в тот момент, когда она падает, нужно стараться избегать серьезных вмешательств. Потому что у нас все-таки в большой степени мануальная профессия, и к медицинской процедуре врач должен подходить на пике формы.

Подходя к лечению пациента, ты должен быть готов на 100%: изучить ситуацию, десять раз подумать, потому что часто бывает, что приходит решение, которое на самом деле неправильное, но от него очень тяжело отказаться, если ты за него зацепился и построил план. По сути, ты поставил лестницу не к той стене и забираешься не туда. Таких вещей нужно избегать, поэтому всегда важно держать голову в тонусе. Реальность работает по своим законам, и надо знать эти законы, потому что, если ты их не знаешь, то рано или поздно совершишь ошибку. И, возможно, фатальную. Поэтому лучше хорошо подготовиться: ментально, физически и нравственно, конечно. У врача должны быть четкие ценностные ориентиры, которые он не переступит.

А какие у вас ценности?

— Здоровье. Свобода. Близкие люди. Компания «Дентал-Сервис». Но если ставить их в порядке приоритетности, то компанию я поставлю на первое место, потому что, если компания будет плохо работать, то у меня не будет здоровья, будет плохо моим близким людям, и свободы у меня тоже не будет, ведь придется идти куда-то в наем. Я всегда говорю, что прежде всего работа — тогда я могу обеспечить все остальное.

У нас в компании тоже есть ценности, о которых мы говорим открыто. Они описаны в нашем внутреннем стандарте, и каждый сотрудник следует им. Наша ключевая ценность — «Внутренний огонь». Это необязательно какой-то фейерверк, это может быть тихий огонек, но он должен быть — это инициатива, интерес, желание, стимул. Мы хотим, чтобы нас окружали люди, у которых горят глаза.

Отсюда возникает следующая ценность — про ответственность: «Если не я, то кто?». Вокруг слова «ответственность» социум создал высокий уровень напряжения, стресса. Общество заставляет быть ответственными всех без исключения, вменяя им в вину безответственность. Но если человек любит свою работу, для него естественно быть ответственным: он раньше всех бежит на работу, он лучше всех делает свое дело.

Здесь рождается третья ценность — «Мастерство». Что подразумевает мастерство? Умение делать идеально. Мастер — тот, кто превосходит ожидания клиента. Мастер смотрит на заказчика с уважением. Мастер — это часы повышенной точности.

Четвертая ценность — «Качество без компромиссов», соответствие заявленным требованиям к результату. У нас все процессы стандартизованы, и предъявляются очень высокие требования к работе, к материалам. Стандарты лежат в основе программ обучения специалистов.

Пятая ценность — «Гордость за компанию»: мы считаем, что «Дентал-Сервис» — это место, в котором работают лучше врачи, в которое приходят лучшие пациенты и где самая лучшая атмосфера.

Шестая ценность — «Доверие пациентов — лучший результат». Для нас важно, чтобы пациент доверял нам, возвращался в случае необходимости и приводил к нам самых близких своих людей. Сейчас база наших клиентов составляет 300 тыс. человек. Получается, что практически каждый пятый житель Новосибирска — наш пациент.

И еще одна важная ценность — «Команда». Ведь если будет классная команда, все остальное неизбежно будет классно.

Как вы решились пойти в бизнес и почему?

— Сначала я пошел по распределению работать в государственную поликлинику. Мне там страшно не понравилось! А тут как раз наступили такие времена, когда можно было пробовать… В 1991 г. я уже начал работать на себя, в 1992 г. открыл первое частное предприятие: «Дентал Сервис» официально начал работать в 1993 г.

То есть вы начинали просто со своего кабинета? Не страшно было стартовать на пустом рынке, когда еще не было даже чужого опыта построения медбизнеса?

— Да, сначала был кабинетик на автобазе Сибирского отделения Академии наук Российской Федерации. Потом постепенно шел рост. Мы были очень отчаянные, потому что неопытные.

Вы еще не знали, что будет 98-й год…

— Но до этого были все остальные девяностые со всеми их особенностями! Все это происходило вокруг нас, все эти флуктуации… Но мы были какие-то безбашенные. Я боюсь, с нынешним моим опытом я не рискнул бы уже вести себя так, как тогда. Не буду описывать подробности, но было много разного, и мы ничего не боялись.

Тогда еще даже не было рынка, вы его практически создавали.

—Да, мы зашли на пустой рынок. Нам повезло, конечно, с временами. Сейчас такое сделать было бы сложнее. Но была масса других трудностей, которых сейчас нет. Например, криминал.

То есть даже к вам, даже к врачам приходили?

— Ко всем приходили, но к нам — нет. Как-то мимо нас проскочило, но мы же это наблюдали. Ну, и у нас были свои риски: мы брали займы, кредиты… Своих сложностей тоже хапнули.

Где вы брали силы, чтобы это все преодолевать?

— Сила сама откуда-то изнутри перла. Просто потому что — молодость, решительность, отсутствие негативного опыта.

Вы говорите «мы» — у вас были партнеры?

— Да. У меня есть партнер Инга Зайцева, с которой мы вместе запустили этот бизнес. Она была моей пациенткой, я узнал, что она экономист, и попросил научить меня, как построить бизнес. Она лучший медицинский менеджер в нашей стране, у нее железная воля и много знаний, и вот благодаря ей мы выстроили этот бизнес. Моей частью была медицинская, ее — финансово-экономическая. Мы по-прежнему вместе работаем над стратегическим развитием компании.

Как росла ваша команда, насколько быстро вам удалось создать такую объемную компанию?

— До 1998 г. мы вообще не росли, потом был кризис, мы решили, что надо «жечь», и открыли вторую клинику, а в кризис 2008-го мы открыли сразу три клиники. Кто-то впадал в ступор, кто-то боялся, у кого-то не было ресурсов, а мы использовали это как возможность завоевывать рынок.

Конечно, у нас были и стратегически провальные проекты, когда, например, мы открывали филиал не в том месте, или заходили не в ту нишу, или пытались расширяться не туда, пытаясь делать что-то еще, кроме стоматологии.

То есть вы пытались строить и другие, немедицинские бизнесы?

— Пытались. Но решили остановиться на медицине.

Но в итоге же в ЦНМТ вы тоже зашли — это же другая, многопрофильная история.

—Да, ЦНМТ у нас тоже получился! Отличный проект. Хотя это очень сложный бизнес. Но я не принимаю участие в управлении, а только вхожу в совет собственников.

Насколько сложнее стало вести бизнес, связанный с поставками из-за границы, начиная с 2022 г.?

— Сложнее не стало. Может быть, чуть дороже. Во-первых, работает параллельный импорт. Во-вторых, есть Китай: китайские приборы сейчас отлично работают. Да и не все нужно заменять Китаем, потому что те компании, которым пришлось уйти с российского рынка, понимают, что их место кто-то займет, и стараются разными путями все-таки доставлять свой товар. Поэтому о качестве стоматологических услуг можно не переживать. Так же, как и о персонале: мы каждый год набираем по 25-30 ординаторов, а в этом году собираемся набрать 50. К нам едут учиться из разных городов, даже из ближнего зарубежья, и мы воспитываем лучших специалистов.

Какие у вас остаются мечты? В жизни, в профессии, в бизнесе.

— Очень много идей, мыслей. Конечно, в первую очередь хочется, чтобы дети были счастливы. Чтобы мы с женой прожили долго, счастливо и, как говорят в сказках, умерли в один день. Хочется развивать наш институт. Хочется, чтобы преемники пришли в бизнес, подхватили его, когда я устану. Хотя я планирую максимально долго поддерживать свою работоспособность, но и вовремя понять, что пора сказать себе: «Стоп».

Конечно, мечтаю, чтобы мир был во всем мире. Чтобы наш город развивался — обожаю Новосибирск!

Вроде бы кажется — о чем еще мечтать? Все мечты реализованы. Но я еще хочу много чего прочитать, может быть, защитить докторскую по какому-нибудь новому направлению, хочу вырастить еще учеников — кандидатов и докторов наук. Хочу развить Центр клинических исследований в стоматологии, чтобы находить новые пути и возможности лечения людей.

Автор фото: Елена Жукова