Григорий Милогулов: «Эта премия давно стала общественным институтом»

В 2023 г. по приглашению «Делового квартала» он возглавил созданную тогда же счетную комиссию премии. В интервью он объяснил, почему это решение было вопросом личной последовательности, как премия помогает бизнес-сообществу «взрослеть» и почему открытость — главный аргумент против тех, кто считает, что «все куплено».

Премию «Человек года» «Деловой квартал» вручает в Новосибирске уже 15 лет. Григорий Милогулов — один из тех, кто почти все эти годы был в центре экспертных дискуссий. Филолог по образованию, руководитель культурных и деловых проектов, защитник интересов телезрителей клуба «Что? Где? Когда?» в Новосибирске, он привык видеть систему изнутри и анализировать ее. Сегодня Григорий Милогулов возглавляет счетную комиссию «Человека года», выступает защитником интересов номинантов и принципов премии и уверен: сила проекта — в разнородности экспертов, прозрачности процедуры отбора номинантов и открытости голосования. Как устроена кухня премии, какие ошибки совершают номинанты и почему, несмотря на критику, «Человек года» стал не просто событием, а общественным институтом города?

Помните, как вы присоединились к экспертному сообществу премии?

— Как я пришел — не помню. Это было лет 11 назад. В 2014 г. я пришел в Российский Деловой Клуб, и, наверное, с этого все началось. Всегда было интересно, как устроены премии изнутри. В Новосибирске уже были разные «раздачи слонов», и для меня всегда оставалось загадкой, как выбирали лауреатов. Обычно премия — это ящик Шредингера: вроде бы понятно, кто победил, но совершенно неясно, кто и по каким правилам их оценивал.

К тому времени, как меня пригласили в эксперты премии «Человек года», у меня накопились контакты в разных сферах, я знал много людей с интересными проектами, поэтому мог выдвигать и оценивать проекты в разных номинациях. Мне казалось, у сообщества должен быть максимально объективный инструмент оценки достижений: важно не просто встречаться время от времени на круглых столах, а создать систему, которая стремится к честной оценке, сделать так, чтобы можно было сравнивать не по принципу «эти лучше, потому что свои» , а по реальным заслугам.

Помню свое удивление на первом же совете «Делового квартала» по премии: в Новосибирске я не видел ничего подобного — настолько было живое и настоящее обсуждение реальных заслуг игроков разных рынков.

Как вы стали многопрофильным экспертом?

— Чтобы стать многопрофильным экспертом, видимо, нужно где-то раз в два с половиной года менять работу. Шучу. Сначала был Российский Деловой Клуб, потом Технопарк, где я погрузился в мир стартапов и инноваций, затем министерство культуры. С каждой новой работой меня приглашали в соответствующие экспертные советы, так я изучил процедуру отбора номинантов с разных сторон, выступил участником голосования в совершенно разных номинациях, и «Деловой квартал» решил наградить меня званием «Многопрофильный эксперт». Думаю, что и защитником интересов номинантов и принципов премии я стал по этой же причине: всегда отстаивал честный подход к выбору кандидатов и строгое соблюдение правил премии.

Как вы поняли, что подход к отбору номинантов премии «Человек года» вам откликается?

— Как я уже сказал, мне очень хотелось видеть в новосибирских премиях объективность оценки, и я искал инструмент, который дал бы такую возможность. Ведь в профессиональном сообществе все друг друга знают: кто с кем дружит, а кто — в ссоре, поэтому позиционирование всегда получается субъективным. Кроме того, у каждого из нас есть профессиональная деформация. Я, например, никогда не управлял коммерческим бизнесом в классическом понимании и оценить проект с точки зрения бизнеса не могу, но могу «прогнать» его по всем критериям премии. И мне понравилось, что на экспертных советах премии собирается широкий пул экспертов: и бизнесмены, и чиновники, и общественники, и аналитики, и сами игроки рынка. Это столкновение разных взглядов и дает тот самый баланс, которого не хватает в закрытых сообществах.

Поэтому «Человек года» оказался очень понятной для меня историей. Главная ценность в том, что ты приходишь в сообщество, где твое личное мнение — лишь часть общего. Ты не можешь единолично повлиять на решение, и это здорово. Начинаешь видеть, как сумма субъективных мнений постепенно превращается в нечто объективное, в оценку реального вклада человека и его проекта в развитие отрасли и региона.

После работы в Российском Деловом Клубе, который был, по сути, орбитой одного человека с определенным набором бизнесов, для меня особенно ценно было познакомиться с другим взглядом на бизнес-сообщество. Когда я пришел на обсуждение стартапов и инноваций, то с интересом наблюдал, как эксперты, не связанные с Технопарком, оценивают проекты Академгородка. Я-то знал всю подноготную — сколько миллиардов вложено, какие достижения — но было важно, как оценят тот или иной проект люди, понимающие рынок стартапов и инноваций, но не знающие закулисных нюансов.

Самое сложное здесь, конечно, — сохранить трезвость оценки, не поддаться соблазну помочь «своим». Когда я начал работать в счетной комиссии и просматривать бюллетени, иногда замечал: вот этот эксперт чуть-чуть «подруливает» в нужную ему сторону. И причины были понятны. Поэтому мы выработали механизм обсуждения сомнительных анкет счетной комиссией и принятия решений по аннулированию бюллетеней с очевидно субъективной оценкой (например, когда одному кандидату поставили по всем критериям один балл, а другому по всем критериям — семь баллов). В этом и есть ценность системы — она не дает человеческому фактору стать решающим.

А споры между экспертами возникают?

— Споры возникают постоянно. Экспертные советы — это совершенно драматургические истории. У каждого своя точка зрения, и каждый уверен, что остальные ничего не понимают в обсуждаемом. Все пытаются что-то доказать друг другу — у всех есть связи, у всех свои взгляды. Это сложно, но естественно. Даже прекрасно. Потому что именно в таких спорах за столом рождается понимание, почему одни проекты выходят в финал, а другие нет. Это многое объясняет в итоговых результатах.

Еще один важный момент, который я считаю фундаментально правильным, — выбор трех победителей происходит открыто, не тайным голосованием. И все это — вопрос ответственности. Тайное голосование всегда позволяет быть немного «гибче» в оценках. А когда ты вслух называешь фамилию, ты публично демонстрируешь свою позицию и автоматически берешь на себя ответственность за личный выбор.

Да, но вам возразят, что открытые мнения могут влиять на выбор следующего голосующего: кто-то хотел назвать одни фамилии, а потом услышал других экспертов и изменил точку зрения.

— Влияние — да, это часть процесса взросления сообщества. 15 лет для такой сложной системы — срок небольшой, сообщество еще созревает. Экспертам бывает сложно отделить собственное мнение от услышанного. Порой видишь «заражение»: люди по цепочке начинают поддерживать одну точку зрения. Психологически хочется присоединиться к сильному. Но если посмотреть внимательно — никакого единого шаблона нет. В тройках лидеров всегда причудливый набор фамилий, не «Иванов-Петров-Сидоров». Иногда удивляешься — как вообще можно было собрать в один шорт-лист столь несовместимые проекты. В этом и есть главный вопрос премии: как сравнить яркий проект с оборотом в 10 млн и крупный бизнес с миллиардами? Мы стараемся не сталкивать их напрямую, но, например, в инновациях такое неизбежно. Что весомее — стабильный вклад в экономику региона или прорывная идея, выросшая на 1000% за полгода?

Критерии премии как раз и позволяют сравнивать разные весовые категории — по реальному влиянию на отрасль или город, а не по финансовому результату, хоть он тоже важен. Среди пяти критериев, по которым мы на экспертных советах оцениваем каждого номинанта, — влияние на развитие отрасли, влияние на развитие региона, улучшение качества жизни горожан, новаторство и деловая репутация. По таким критериям можно оценить любой проект, неважно, сколько миллиардов в него вложено, и сравнить друг с другом не сами проекты и персон, а именно их вклад.

Мы могли бы, конечно, прибегнуть к помощи искусственного интеллекта, который за 20 секунд легко сравнит бегемота с жирафом, найдя параметры, по которым их реально можно сравнить. А люди так не могут, и это хорошо! Потому что в этом человеческом, иногда иррациональном споре и рождается тот самый баланс. Поэтому мы и насыщаем советы максимально разными людьми — чтобы спорили! После одного такого бурного обсуждения (по номинации в сфере культуры) совет переродился. Потому что высокая степень объективности достигается только большим количеством субъективных мнений. Чем больше разнородных голосов, тем легитимнее итог.

Как все же сравнить проекты из разных «весовых категорий», например, если речь идет о бюджетах?

— Мы сознательно сравниваем бизнес, который работает самостоятельно, а не существует, например, на государственные деньги или только на гранты. Так гораздо проще объективно оценить и скромный проект в 10 млн, и крупный в 10 млрд — по тому, как люди реально ведут дело и что создают.

Но ведь в некоторых сферах, например, культуре, совсем избежать госфинансирования невозможно?

— Там нет таких бюджетов, как у госкорпораций или нефтяных компаний, поэтому вопрос не стоит так остро. Но «терки» все равно возникают. Самый сложный вопрос: где провести грань? Мы для себя нашли промежуточный вариант. Если деньги пришли просто как госзадание — это не разговор в рамках премии, такие проекты не проходят в номинацию. Но если человек «потом и кровью» написал конкурентный проект, выиграл грант в Президентском фонде культурных инициатив (ПФКИ) или другой структуре и его реализовал — это совсем другое. Здесь важна не природа денег, а то, как номинант их заработал. Он их не получил, а именно заработал. У всех бюджетных учреждений есть часть заработанных денег от своей коммерческой деятельности, и когда они вкладывают такие деньги в собственные проекты, уже можно говорить об участии в нашей премии наравне с теми, кто сам вкладывается в свой бизнес.

Как, на ваш взгляд, изменилось за эти годы бизнес-сообщество Новосибирска? Что особенно заметно по номинантам?

—15 лет для бизнес-сообщества — горизонт довольно маленький. Даже 30 лет, которые в целом есть у российского бизнеса, — это не такой уж большой срок. Для сравнения: когда мы изучали опыт местного самоуправления, мне в руки попала французская брошюра — первое методическое пособие по реформам, вышедшее в 1986 году! То есть к середине 80-х там уже был опыт, который можно было обобщить! А у нас же все только зарождалось.

Поэтому я оцениваю возраст нашего бизнес-сообщества как подростковый. Это уже не ребенок, который делит мир на своих и чужих, но еще и не взрослый, который способен зрело и аргументированно оценить себя и других. Подросток уже выделяет себя в обществе, пытается определить свое место, но делает это незрело и не всегда объективно. Здесь — то же самое.

Однако есть одно важное изменение: номинанты стали готовиться. Пусть кто-то лучше, кто-то хуже, но они уже пытаются. Раньше этому вообще не уделяли внимания. И знаете, почему так происходит? Отчасти потому, что среди экспертов появились люди, которые задают жесткие вопросы и быстро возвращают с небес на землю. Это уже не «семейные посиделки», где тебя похвалят просто за то, что вышел на сцену, как ребенка, декламирующего стишок. Это настоящее крещение огнем. И это напрямую связано с ростом ценности победы в глазах самих номинантов. Когда ты понимаешь, что это тебе действительно нужно, ты начинаешь по-настоящему готовиться. У действительно мотивированных людей желание и подготовка всегда связаны.

Влияет ли премия на дальнейшее развитие номинантов? Замечали ли вы, что бизнес победителей выходил на новый уровень?

— У нас есть правило: победитель в номинации «отдыхает» год, не участвует. И потом, бывает, смотришь — человек возвращается, и видно, что проект у него стал уже другим, качественно выросшим. Но, конечно, так бывает не всегда и не во всех номинациях. Нельзя сказать, что получил статуэтку — и вот уже через год снова всех обошел, став объективно лучшим по баллам. Такое — редкость. Хотя, скажем, в сфере ресторанного бизнеса чаще замечаешь возвращения и рост.

Вернемся к вам. Почему согласились участвовать в счетной комиссии?

— Хотелось же раньше всех узнавать результаты! Снова шучу. А если серьезно: с того момента, как меня удостоили звания «Многопрофильного эксперта», понял две вещи: я верю в этот проект, и мое мнение имеет определенный вес. Почувствовал, что наше сообщество стало достаточно зрелым, чтобы я мог тратить свою репутацию на его продвижение. Слово «амбассадор» звучит громко, но когда меня спрашивают люди из других регионов о том, как устроена премия, с гордостью рассказываю, что в Новосибирске это единственная история с настоящей экспертизой, голосованием, подсчетами.

Любому человеку хочется чувствовать причастность к большому серьезному делу. Когда вы обратились ко мне в непростой момент и сказали: «Нужно наводить порядок в этом процессе», — я не мог поступить иначе. Было бы странно и непоследовательно годами участвовать во множестве экспертных советов, защищать принципы премии, а в решающий момент отказать в поддержке.

Если ты делишься с людьми частичкой своей репутации, говоришь: «Я в этом давно, и я этому доверяю», — и тебя потом просят реально помочь — морального права отказаться просто нет. Иначе выходит, что ты относишься ко всему этому, как к шоу: пообщаться, выпить кофе с медовым тортом... Честно говоря, думал, найдутся другие, более подходящие кандидаты. Но желающих взвалить на себя эту ответственность оказалось не так много. А когда начинаешь работать в счетной комиссии и видишь изнутри все эти нюансы: странные бюллетени, вопросы к оценкам, — то понимаешь, насколько это важное звено. И тогда осознаешь: у счетной комиссии есть не только формальная функция «все проверили», но и реальная — обеспечить качество результата. Мы собрали хорошую команду — людей, с которыми нет конфликта интересов. Скажу откровенно: будь я до сих пор чиновником — десять раз подумал бы. Ведь, по мнению многих, чиновник всегда ангажирован . А сейчас я равноудален от ресурсных потоков, и это дает ту самую независимость, которая так важна для доверия.

Чего вы ожидаете от номинантов в этом году?

— Мне интересно, как бизнес адаптируется к новым реалиям. Мы же оцениваем не зрелость бизнеса, а свежие достижения. Мне больно видеть, когда перспективный проект не могут нормально презентовать. Человек говорит, а ты не понимаешь, о чем, — но это не значит, что проект плохой! Он может быть трижды гениальный. И наоборот: приходили ребята с криптотехнологиями — говорят гладко, по шаблонам, а за этим ничего нет. Главное пожелание: готовьтесь! Уважайте себя и свой проект. Часто бывает так: идея гениальная, а человек за две минуты не может донести ее суть. Это боль упущенной возможности. Мы даже думали сделать чек-лист для презентаций: не «как говорить», а «о чем говорить», что важно экспертам.

И еще. Я — защитник интересов номинантов. Но это не значит, что я готов защищать фальшь. Иногда интересы номинанта заключаются в том, чтобы ему вежливо сказали: «Нет, ты не прошел». А иногда интересы премии — защититься от неадекватного номинанта. Это улица с двусторонним движением.

Что бы вы хотели изменить или добавить в премию?

— Мне нравится текущий формат. Я считаю, что премия уже переросла в объективный социальный инструмент и принадлежит не только организаторам.

Я бы хотел одного — количественного роста. Больше номинантов, больше экспертов, больше направлений. Их уже стало кратно больше, чем в начале развития премии. 264 человека поделились с нами своей экспертизой в 2024 г.! Я глубоко уверен, что за количеством рано или поздно всегда следует качество: профессионализация и организаторов, и самих участников, мы уже это видим. Премия начинает жить и развиваться как настоящий общественный институт.