Александр Лубенец: Инвестиции должны греть душу

В ближайшее время в Новосибирске планирует начать работу банк «Монолит». К открытию региональное подразделение банка готовит Александр Лубенец. По его словам, занялся этим по просьбе собственников и руководства «Монолита», с которыми знаком уже много лет. Для местного подразделения банка сейчас ремонтируется и оснащается помещение, идет набор команды.

У Александра Лубенца богатый опыт работы на банковском рынке. Много лет он как наемный менеджер возглавлял филиал банка «Сибконтакт» в Новосибирске. Однако его деловые интересы никогда не ограничивались финансовой сферой, а энергия и талант позволили успешно реализовать себя и в качестве предпринимателя. Сейчас в инвестиционном портфеле Александра Лубенца собраны самые разнообразные активы: от предприятий АПК и девелоперских организаций до венчурных проектов (в последних он выступает в роли бизнес‑ангела).

Интересует перспектива

Проекты, в которых за последние два десятка лет принимал участие Александр Лубенец, можно охарактеризовать как попытки создания инструментов рыночной экономики. При его непосредственном участии на свет появились биржи, банки, негосударственный пенсионный фонд. Он одним из первых в России начал заниматься ипотекой.

— С точки зрения инвестиций ипотечный проект вначале был не очень успешным. Несколько лет я, можно сказать, силой заставлял сотрудников банка «Сибконтакт», филиал которого в то время возглавлял, заниматься ипотекой. Но постепенно мы наработали стандарты, запустили «конвейер» и выдавали более 1 млрд руб. ипотечных кредитов в год.

Опыт «Сибконтакта» взяли на вооружение многие, и, честно говоря, мне это принесло большое моральное удовлетворение, ну и пошла экономическая отдача. Но седых волос и несколько трудных лет этот проект мне добавил. Только через несколько лет я смог выдохнуть и сказать себе: «Все. Это уже не остановить».

На этом вы с ипотекой «завязали»?

— Нет. Ипотечную тему я продолжал, приняв участие в создании компании «Регион‑ипотека» — дочерней структуры «ГПБ-ипотека», в которую перешла профессиональная команда из федерального АИЖК. Она успешно развивалась в Сибири, была в числе основных игроков на рынке и в итоге стала конкурировать с программами Газпромбанка. Назрела необходимость реорганизации. Варианты могут быть разные — создание сервисной компании или подразделений специализированного ипотечного банка, присоединение к «ГПБ-ипотеке». Основной акционер пока не принял решение, а я решил продать акции. Сделка для меня была очень комфортной с точки зрения вложенных средств и полученного результата.

В вашем инвестиционном портфеле из финансовых активов есть и негосударственный пенсионный фонд — НПФ «Сибирский Сберегательный»…

— Да, это единственный НПФ, зарегистрированный в Новосибирской области, и сегодня основные мои инвестиции связаны именно с ним. Думаю, что это даже более масштабный проект, чем ипотека. И его время приходит.

За рубежом именно НПФ покупают ипотечные закладные, и заемщик им выплачивает проценты. Эти деньги идут на выполнение обязательств фонда перед пенсионерами. НПФ являются владельцами банков, предприятий и т.д. В России этот институт тоже должен заработать в полную силу. Без этого нормальное развитие экономики, инфраструктуры, на мой взгляд, невозможно. Как невозможно иметь и достойное обеспечение старости — во всем мире госпенсии весьма скромны. Достойная старость и социальная стабильность общества обеспечиваются во многом за счет накопительных, негосударственных систем. К сожалению, в конце 2012 г. в очередной раз приняты торопливые решения — сократили возможность работника перераспределять отчисления работодателя в накопительную часть с 6 до 2% с 2014 г. И в текущем году развернется борьба за сохранение возможности работника получать шестипроцентные отчисления в его негосударственную часть. Будут определяться те, кто не определился. И тут один из серьезных аргументов — эта часть наследуется.

«Нарезать и продавать куски земли — неинтересно»

Александр Лубенец вспоминает, что когда в середине 2000‑х государство решило в рамках концепции создания Международного финансового центра в Москве объединить все биржевые торговые площадки в стране в одну, то перед ним, как председателем Совета директоров Сибирской межбанковской валютной биржи, акционеры СМВБ поставили задачу плавно диверсифицировать деятельность биржи и перенаправить ресурсы в другие виды деятельности. Относительно беспроигрышными, при грамотном подходе, и в ту пору казались вложения в недра и недвижимость.

Не жалеете, что вложились в девелоперские проекты? В кризис они, наверное, принесли немало головной боли?

— В строительство бизнес‑центра на пересечении Ипподромской и Кропоткина мы пошли перед самым кризисом и попали под обвал всех рынков. Вести инвестиционные проекты в период кризиса — это был отдельный трудный жизненный опыт. Но кризисы проходят, а добротно построенные объекты остаются. Этот проект был успешно реализован и сдан в эксплуатацию. Была идея разместить на его площадях Сибирский финансовый центр и площадку по электронным торгам госзакупок. Все предпосылки для этого были: современное здание, куда заведены мощности 1 МВт, мощнейшие оптоволоконные линии связи, специалисты, создавшие самую популярную платформу интернет-трейдинга в России, НКО «Сибирский расчетный центр», опыт проведения зерновых интервенций, но вся подготовительная работа улетела в корзину — из‑за нерешительности, колебаний, недопонимания различного рода участников процесса. В результате за Уралом не появилось ни одной площадки.

Интересным для меня является другой актив, также связанный с девелопментом. Уже несколько лет я являюсь одним из акционеров и председателем Совета директоров проектного института «Сибпроектэлектро». В лихих приватизационных боях почти все проектные институты превратились в бизнес‑центры, а квалифицированные, уникальные специалисты подались в челноки. Был серьезно уничтожен целый класс профессионалов, для подготовки которого необходимо как минимум десять лет. Между тем любые девелоперские проекты начинаются именно с проектирования.

Пока этот бизнес малодоходный, но у меня на него большие планы. У этого института более 60 лет истории, архивы на десятки объектов по всей стране. У нас уже есть интересные крупные заказы от возрождающихся промышленных предприятий, есть наработки и планы по гражданскому строительству. В том числе, где я, возможно, буду выступать в качестве инвестора. Так что эта тема меня очень греет, и она мне интересна.

То есть тема жилищного строительства для вас открыта?

— У нас она дожидается своего часа, потому что хочется не просто нарезать и распродавать куски земли. Пришло время комплексных решений. Появились застройщики, которые полностью возводят закрытый периметр: со своей инфраструктурой, обеспечивая чистоту и ухоженность. Вот проект такого уровня создавать интересно. Это одна из причин, почему мы поднимаем свой проектный институт — он позволит максимально эффективно реализовывать такие задачи. И финансовые инструменты для этого создаем, и тот же банк «Монолит» притягиваем. У них большой интерес к Новосибирску и Сибири, есть опыт реализации крупных проектов.

Вы отметили, что в сферу ваших интересов также входят проекты по недропользованию….

— Мне было очевидно, что в ближайшие годы карьер «Борок» в Новосибирске закроется в связи со строительством Бугринского моста и ряда других причин. И в то же время я знал, что в районе села «Лекарственное» есть ближайшее к городу, очень качественное месторождение диабаза (с большими запасами — на 180 млн т). Этот камень обладает прекрасными характеристиками по морозостойкости, твердости, гидростойкости. Он, в отличие от гранита, имеет практически нулевую радиацию — в 15 раз ниже нормы.

Было легко просчитать, что в ближайшие десятки лет, даже с точки логистики, карьер Коенский может стать основным месторождением, которое будет определять развитие города и области, дорожной отрасли и строительной индустрии. Предполагаемый Восточный объезд, к примеру, пройдет рядом с этим карьером. На базе этого месторождения возможна реализация десятков отдельных проектов — от производства теплоизоляции и сухих смесей до широкого спектра композитных материалов в рамках подготовленных концепций «Базальтовой долины» и Технопарка строительных материалов.

Мы оснастили карьер современным оборудованием из США, что позволило производить высококачественный кубовидный щебень, использование которого повышает срок службы автодорог в 3‑4 раза. Но, к сожалению, система производственных отношений, существующая в системе дорожного строительства, не очень ориентирована на качество. Правят бал объемные показатели, стандарты, рассчитанные на гужевую повозку, а не на современный автомобиль, о контрактах жизненного цикла на автодороге больше говорят, чем делают. Так что пока спрос на кубовидный щебень меньше, чем мы рассчитывали.

Сейчас вы совсем отказались от вложений в недра?

— Нет, есть еще одна тема. Формируется спрос на качественный песок — жизнь заставляет предприятия стройиндустрии уделить внимание этому элементу. В прошлом году мы с партнерами поставили оборудование и организовали сортировку речного песка на различные фракции, адаптируя предложение к требованиям потенциальных заказчиков. Пока это не очень большие инвестиции — я изучаю ситуацию. К началу навигации определимся.

Выбрал венчуры

Развивая проекты по недропользованию, Александр Лубенец увлекся сельским хозяйством и сейчас даже является фермером в Тогучинском районе. Рассказывает, что этот проект возник неожиданно. Когда занимался карьером, нужно было чем‑то круглосуточно кормить людей — около 200 человек.

— Я купил летнюю дойку, утеплил, приобрел в Киргизии и установил очень красивую юрту, завел баранов, лошадей, бычков, небольшое прудовое хозяйство. В результате затраты на питание сократились в три раза. Так что ферма вначале была необходимостью, которая позволила оптимизировать затраты на другом проекте.

Сейчас это дело для души. Но тема сельского хозяйства очень перспективная. На меня наседает большое количество моих друзей, специалистов с идеей организации экологического производства сельхозпродукции. И тут я обнаружил много интересных инновационных идей, которые хочется поддержать. Кроме того, я являюсь акционером и вхожу в Совет директоров еще в одном пригородном хозяйстве. Так что работы в этом направлении — непочатый край.

Вы вкладываете средства и в совершенно венчурные проекты. Например, в разработку горно-лыжного тренажера...

— Да, я финансирую его разработку уже около семи лет. До недавнего времени этот проект развивался не очень активно, так как я плотно занимался биржей и не мог уделять другим своим инвестициям должное внимание. Но когда история с СМВБ закончилась, я с головой погрузился в другие разработки. Нашим тренажером сейчас заинтересовались несколько российских и иностранных компаний. В межсезонье на нем тренировался Стас Детков — российская олимпийская надежда в сноуборде. 23 февраля он впервые стал лучшим в мире, победив на этапе Кубка мира в Москве. Надеюсь, на тот результат повлияли занятия дважды в день на нашем тренажере. Думаю, у разработки очень интересные перспективы. Для этого проекта ищем партнеров.

Еще один венчурный проект — мои вложения в разработку технологии высокотемпературной переработки всех видов отходов с использованием плазматронов и исключения образования диоксинов. Я убежден, что Новосибирск располагает научной и производственной базой для реализации подобного рода проектов. Одна проблема — отходы у нас пока не очень доходный бизнес. А эти установки дорогостоящие. В силу больших территорий борьба с отходами у нас — это ближайший овраг, самосвал и бульдозер. Иностранцы готовы покупать установки, но сначала хотят увидеть их в действии в России. Этот проект ждет своего часа.

«Деньги придут — никуда не денутся»

О своей стратегии инвестирования Александр Лубенец говорит, что проповедует разумную достаточность и не гонется за большой прибылью: «Мне важно, чтобы проект еще и грел душу». Рассказывает, что в его практике были и какие‑то случайные вещи, которые позволяли очень хорошо заработать, а были и проекты, где с точки зрения денег не получал ничего, но опыт, знания и команда формировались совершенно уникальные.

— Я, к примеру, считаю, что создал одну из лучших в нашей стране команд для создания и управления карьерами. Моих сотрудников учили американцы, они освоили оборудование лучших западных и азиатских производителей. Плюс мы прошли все круги ада, чтобы получить весь пакет документов и создать проект карьера с нуля в период кризиса.

Сейчас моя команда занимается отраслевым консалтингом, и нам поступают предложения от собственников взять их карьеры в управление. У этих людей есть деньги, лицензии, но нет «Данилы-мастера» из сказки Бажова, носителей компетенции, потому что на таких сложных проектах тяжелее всего создается именно команда. Если тебе удалось ее сформировать, то деньги придут. Никуда они не денутся. Даже если в какой‑то фазе в силу каких‑то обстоятельств ты вынужден выйти из проекта.

Есть ли, на ваш взгляд, специфика вложения средств, которая характерна только для российского рынка?

— Постулаты рыночной экономики, в моем понимании, звучат так: нужно найти потребность, которая не удовлетворена, и попытаться ее удовлетворить. Кто раньше, быстрее и качественнее это сделает, тот имеет шанс на успех. И прибыль появляется, и масштабирование бизнеса, и соинвесторы находятся.

Но это правило хорошо действует в классической или более‑менее отлаженной рыночной экономике. В российских реалиях ситуация иная. В нашей экономике можно найти и остатки феодализма, и африканских людоедских моделей и всего прочего — последствия бездумного, обвального и революционного — по другому нас не учили — перехода от плановой социалистической экономики к рынку. Что сопровождается отставанием развития механизмов регулирования и, что весьма печально, падением морали.

В связи с этим любой инвестор, работающий в России, должен понимать, что условия инвестирования в нашей стране сопряжены со значительно большими рисками, чем в устоявшейся рыночной экономике. Он должен обладать двумя наборами принципиально важных компетенций: понимать все экономические процессы, которые происходят там, и, осознав, что рано или поздно они начнут работать у нас, уметь эти процессы запустить в текущих реалиях, иногда понимая, что время некоторых и еще не пришло, но кому‑то надо это начинать.

Еще один путь изменить жизнь — надо принять закон. Для российской жизни типичен скулеж на кухне под рюмочку водки о плохой жизни. А приложить усилия для ее изменения большинство не готово. Я всегда призывал всех, и особенно бизнес, активно участвовать в становлении гражданского общества, формулировать и продвигать через свои профессиональные объединения, депутатский корпус назревшие изменения. Сам много лет работал в составе городской и областной избирательной комиссии, в различного рода общественных образованиях.

В 90‑е годы целенаправленно знакомился с тем, как должны работать экономические и политические механизмы за рубежом. Мне удалось постажироваться в Страсбурге, Париже, Лондоне, Вашингтоне. Когда понимаешь, как работает механизм, появляется представление, к чему нужно стремиться на родине. Есть определенные закономерности, которые неизбежны. Эти знания помогают быть успешным бизнесменом в России, потому что ты первый начинаешь создавать механизмы, время которых придет через несколько лет. Как правило, всем моим проектам время приходит через 3‑5‑7 лет, после того, как я начинаю ими заниматься.

Какие выводы вы сделали из личной инвестиционной практики?

— Мало создать — надо защитить!

 

Юлия Данилова