Александр Назимко: пиратство&mdash; зло, но помогает сохранить культуру

Искусство все меньше принадлежит народу. Филармония, став с 1 января 2011 г. автономной организацией, де-юре вступила в рынок. А де-факто мы давно там. И теперь я ломаю голову, где купить ноты для наших ансамблей и договориться с наследниками об авторских правах на пьесу, за исполнение которой музыкантам кричат «Браво!».

Меня часто упрекают: «Почему филармонические коллективы так редко выпускают свои замечательные программы на дисках?». «Себе дороже»,— бурчу я в ответ. Недавно Духовой оркестр Марка Абрамова совершил подвиг— издал диск, загодя решив все без исключения вопросы с авторскими правами. На переговоры с правообладателями ушли месяцы. А сколько музыканты потратили сил! На месте стороннего наблюдателя я бы не советовал, скажем, маэстро Толкачеву повторять этот путь со своим биг-бэндом. «Лучше напрямую передайте ваши силы и страсть публике, подарите настоящим ценителям лайв»,— сказал бы я и записался в защитники пиратства.

В конце концов именно свобода обмена фонограмм сделала из меня того, кем я стал. Много лет назад я пришел заместителем Владимира Миллера (он тогда был в филармонии главным), имея на руках лишь диплом туннелестроителя и опыт комсомольского функционера. Конечно, потом получил «узкое» специальное образование— по менеджменту и маркетингу исполнительских искусств. Но и тогда, на академическом старте, я не был чужаком для выпускников консерватории, хотя сам больше увлекался джазовой и рок-музыкой. А всё потому, что мне повезло иметь солидную наслушанность.

Приобщение к музыкальной культуре и традициям началось с колыбельных. Недолгое увлечение старшего брата баяном и гитарой тоже немного задело. Но я и тут больше слушал. Мне повезло. Сколько бы ни зарабатывали родители, они не жалели денег на самую свежую аудиотехнику. Как только в продаже появился огромный ящик «Регонда 102»— они тут же его купили. Едва Бердский радиозавод замахнулся на аппаратуру высшего класса, родители принесли из магазина «Вегу 002». Ну и что за неделя без новой пластинки! Благо, жили мы недалеко от магазина «Аккорд». Музыка в нашем доме не умолкала. Но окончательно я растворился в ней, когда начал ходить «на мен». Именно в кругу филофонистов я познакомился с неофициальной музыкальной культурой.

Система обмена виниловыми пластинками уникальна для того времени. Содержание «пластов» никто не контролировал. Хмурые люди приглядывали только, чтобы в нашем общении не фигурировали деньги. А вот обмениваться разрешали не глядя. Запиленные пластинки со всего мира всерьез взялись за формирование моего кругозора. Каждое воскресенье я ставил на проигрыватель новый альбом и потом радовался маленьким открытиям целую неделю.

Ко времени своего трудо-устройства в филармонии я уже много лет являлся членом творческого джазового объединения, филофонистом со стажем. У меня просто не осталось нелюбимых композиторов— уровень предварительной музыкальной подготовки адаптировал меня к любым жанрам и стилям. Я бесконечно высоко ценил и «простой» рок-н-ролл, и авангардные команды вроде новосибирского дуэта Юкечева и Толкачева Homo Liber— пластинки дуэта выходили в начале 80-х на английской студии Leo Records.

Они и сейчас вызывают у меня чувство экстаза. Музыка, которая не имеет четко выраженного порядка, складывается в причудливый рисунок, переполненный эмоциями. Если описывать языком изобразительного искусства, то это не абстракция— скорее, импрессионизм. Отрисовано прихотливо, крупными мазками. И если разглядывать близоруко, близко— кажется хаосом. Но при значительной дистанции открывается гармония, которая гораздо тоньше передает суть явления, чем максимально прорисованная фотография.

Вообще, сам процесс, когда неодушевленные предметы в умелых руках начинают рассказывать историю, трогающую до слез, мне кажется волшебством. В каждом музыканте— маленький Гарри Поттер. Без этих людей Тот-кого-нельзя-называть в каждом из нас имел бы больше шансов на победу.

Мне, как представителю поколения 80-х, легче противостоять Тьме невежества. Советский Союз многие годы не признавал авторские права композиторов, и это позволило мне и моим сверстникам услышать всё, на что хватило времени. Если перевести наш музыкальный багаж в конвертируемую валюту, окажется, что мы вложили в самообразование миллионы.Приходится признать, что полное соблюдение авторских прав сильно усложнит возможность наработки элементарной музыкальной грамотности, отразится на кругозоре нации. Для того чтобы научиться задавать правильные вопросы, предметно искать интересующую музыку в гигантском мировом наследии, придется сначала заработать состояние. И только потом уже спустить его на пластинки.

Самое читаемое

Штурм головного офиса Wildberries с перестрелкой и убитыми. Что известно?
Владиславу Бакальчуку предъявили обвинение в убийстве и задержали на 48 часов
Коллектора ЭОС, принадлежащего немецким акционерам, собирается купить Газпромбанк
Татьяна Бакальчук стала беднее почти в два раза
Как сохранить аутентичную историческую среду? Опыт Ирбита, Омска и Екатеринбурга