Сергей Дорофеев: Частная медицина не заменит государственную

У нас, к сожалению, практически нет как таковых частных медицинских учреждений со всеми атрибутами многопрофильности. Частная клиника сегодня— это, как правило, два стоматологических кабинета или несколько кабинетов, где консультируют больных. Какого-то лечебного процесса там, за редким исключением, не производится, либо делаются самые минимальные вещи— физиотерапия, массаж, иглоукалывание. У нас пока нет ни одного полноценного частного стационара. Да, у одной из клиник есть стационар, но это весьма урезанный, я бы сказал, вариант. Стационар, работающий лишь по некоторым «пикантным» позициям. Они ведь не делают все подряд, как мы— начиная от панариция (нарыва, пореза пальца) до реконструктивных операций.
Почему люди ходят в частные клиники? Потому что хотят решить какую-то сложную проблему с помощью лучших врачей, которые там за это больше денег получают. Мы такие условия создать не можем, у нас врачи в среднем зарабатывают по 20 тыс. руб. в месяц. Если бы у меня была возможность платить им 35-40 тыс., то, наверное, у меня был бы немножко другой коллектив. А так приходится мириться с некоторыми проблемами в кадровом составе. Это ограничение не наше— мы зависим от государственной машины, которая не готова столько платить.
Сравнивать, где лучше, где хуже— очень сложно. Скажем, в 1-ю поликлинику каждый день приходят полторы тысячи человек. А суммарно, если сложить с женской консультацией и детской поликлиникой, то две тысячи. Не думаю, что такой объем есть хоть в одной частной клинике. По сути, это хороший завод— 1-я Городская поликлиника, на котором работает больше тысячи человек. Конечно, что-то, может, частные клиники делают и лучше, находясь в более благоприятных условиях. Но это правильно, потому что было бы глупо платить частной клинике, если она оказывает услуги хуже государственной. Плюс упор там делается на то, чтобы посетителям все улыбались голливудской улыбкой, чтобы чистенько все было. Мы стараемся, чтоб и у нас было опрятно, по крайней мере. При этом есть и платные услуги, которыми именно у нас многие предпочитают пользоваться. Это ведь тоже показатель. Если бы у нас не было ни условий, ни специалистов, то к нам бы— при наличии частных клиник— и не ходили бы. Но ходят, потому что понимают, что здесь комплексно решить некоторые вопросы проще и дешевле, как правило. Это не конкуренция, просто каждый занимает свою нишу.
Поэтому, когда я слышу, что у нас нет концепции здравоохранения, которая бы распределяла роли между частной медициной и нечастной, то мой ответ— такая концепция не нужна. У нас в законе написано,— в том числе в законе «Об основах охраны здоровья граждан»,— что все, что не гарантируется государством, может быть осуществлено за дополнительные источники финансирования. В частности, за личный счет граждан. Поэтому если концептуально, то использовать дополнительные средства для достижения качественного лечения может любой. А частное здравоохранение— это всего лишь бизнес, предпринимательство.
Если бы у меня был штат 20 человек, то я бы, наверное, говорил: «Я этим не занимаюсь, этим не занимаюсь, этим тоже не могу». Но когда только врачей под 300 человек работает и очень многосторонние задачи приходится решать, то, можно сказать, мы принципиально отличаемся от любой частной клиники. Из них в городе одна «Авиценна», может быть, имеет лабораторию, а больше я и не знаю, у кого она есть. Частники же заключают договора с нами— это мы делаем для них все эти анализы. Значит, у нас все хорошо в этом смысле, их все устраивает. Просто они понимают, что им это экономически выгодней— пользоваться нашими услугами. Так что это мы им нужнее, а не они нам.
Сейчас государство планирует выделить солидные средства на модернизацию медицины, создана программа переоснащения медицинских учреждений. Хотя принципиально за год или за два «рывок» здесь сделать невозможно. Можно сделать какой-то шажок вперед, но системные проблемы настолько серьезны, что «поспешишь— детей насмешишь». Нужно набираться терпения и делать по такому «шажку» в течение 5-10 лет. Легко реформировать клинику в 100 кв. м, а когда у меня 20 тыс. кв. м, то их «реформировать» очень сложно. А самое главное— ведь никуда больных не денешь. Если «частники» могут повесить табличку «Мы ушли на фронт, у нас ремонт, приходите через месяц», то мы этого сделать не можем. Рассчитывать, что через год или два манна небесная нас настигнет, не приходится. Но зато сейчас я вижу программу, которая подкреплена конкретными деньгами. Я сегодня отчетливо понимаю, что сделаю по этой программе в 1-й Городской поликлинике.