Татьяна Проскурина: «Я не просто наследница, а соратница»

Татьяна Проскурина:

— Я не просто наследница, а соратница. С детства видя оптический бизнес изнутри, я никогда не имела тщеславных мыслей в стиле «Ну вот вырасту, и как всё возьму, и как заживу!». Я видела и непарадные, и чарующие стороны этого дела, поэтому преемственность для меня была осмысленной. И началась по‑итальянски — снизу, с азов профессии.

В первый салон «Тамара», открывшийся в 1994‑м, я пришла работать продавцом, учась в выпускном классе школы. За прилавком простояла два года, успевая учиться в НИИЖТе на экономиста. Второе высшее образование я получала в московском Экономическом институте, заочно, без отрыва от бизнеса. В 2010 г. получила степень МВA. Вся образовательная цепочка у меня — экономическая. Основа ее — НИИЖТовская, а MBA — это, пожалуй, «вишенка на торте».

В общем, ритм жизни у меня все время был совсем не «принцесский», очень упругий и насыщенный. Так, наверное, начинают свою карьеру все наследники итальянских семейных марок — со статуса подмастерья, с мозолей и азов. К слову, именно итальянская концепция оптического салона мне милее всего. Я видела много национальных вариантов этого формата, видела английские оптики, германские. Но на душу лег именно итальянский подход. В европейской культуре уже укоренилась безличная форма жизни марок — когда за брендами уже не стоят конкретные личности, когда они управляются неким коллективным и безличным умом.

В Италии же за фамильной маркой именно семья и стоит — со всеми ее биографическими нюансами, с полутонами темпераментов. Мне симпатичен именно такой образ бизнеса — итальянский. В нем есть место эмоциям, вдохновению.

Когда сам стоишь за прилавком, изучая приоритеты клиентов, когда сам набираешь сотрудников, детально выясняя их компетенцию, марка развивается более одухотворенно.

В Италии оптик очень много, но, насколько я знаю, практически нет больших сетей. И там своя трактовка понятия «национальный бренд». Не-ожиданная. Наш, российский, стереотип «марочного федерализма» — это, как известно, сеть. Желательно, гигантская. А у итальянца оптика может быть всего одна‑единственная, единичный салон. Но салон этот такой, что в него едут за очками со всей Италии и даже из сопредельных стран.

Я не люблю слово «проект» и никогда не употребляю его применительно к нашему делу. Хотя слово, конечно, ходовое. Модное такое слово, часто попадалось мне в моем московском прошлом.

Но оно не из моей модальности, не из моей реальности. Проект — это что‑то конечное, продукт. Некое изделие, которое ты сделал, сдал и забыл про него. Зачастую проект даже не подразумевает завершенности — его можно «поделать» и с холодным сердцем передать другому.

А «Тамара» — это не продукт, а процесс. Такой же процесс, как и сама жизнь. Точнее, составляющая этой жизни. Даже не работа, а канва биографии. И для меня, и для моего мужа, и для брата и его жены. И для мамы, конечно, тоже.

Она в нашей оптической стране не «королева‑мать», а идейный вдохновитель. Она очень эмоционально, очень одухотворенно воспринимает бизнес. Вдохновлять — это уже достаточно большая нагрузка. Потому я стараюсь не обременять маму технической рутиной. Мне хочется, чтобы она уже пожинала плоды, наслаждалась собственно творческой стороной дела. 

Несколько лет назад я решила, что Новосибирск «прожит». И хотелось расти выше. Первыми этапами при освоении Москвы были партнерские знакомства.

Так что я прыгала не в омут, но, проработав два года, поняла, что нужно рискнуть и уйти на вольные хлеба. Корпорация «Протек» (та самая, что создала сеть «Ригла») запускала сеть оптик. И я очень для этого дела пригодилась. Карьерный рост хороший, но я именно там поняла прелесть работы на себя.

Мне казалось, что в Москве я научусь чему‑то новому, будет в моей жизни какой‑то креативный прорыв. Оказалось, что наяву московская бизнес‑среда не так феерична. Во‑первых, московские менеджеры очень скупы на инициативу. Они попросту боятся ее проявлять. Видимо, из опасений «как бы чего не вышло», от неуверенности в завтрашнем дне. 

Так что больше не я училась, а сама учила — передавала московским коллегам опыт, нажитый в Новосибирске. А их концентрация этого опыта удивляла. В общем, московская реальность оказалась совсем не такой увлекательной и интересной, какой я ее себе нарисовала. И через два года московской управленческой работы я вернулась в семейный бизнес. Уже без всяких комплексов по поводу провинциальности. Ведь в собственном деле все границы, все горизонты и потолки устанавливаем только мы сами.

Московские коллеги удивлялись: «Ты что?! Это же подарок судьбы! С такого места не уходят! Потом всю жизнь жалеть будешь». И т.д., в том же духе. Но я не жалею. Пожалуй, я благодарна Москве именно за заряд веры в себя. Точно знаю, что я человек неслабый. И нашу династию представляю достойно».

Игорь Смольников