С развитием промышленности и новых технологий производства на рынках появляется не только много инновационных продуктов, но и прибавляются экологические проблемы. Решать их нужно тоже новыми методами.
Этим и занимается компания «Утокс», которую создали ученые новосибирского Академгородка.
Директор компании Андрей Загоруйко стал победителем номинации «Стартапер года»-2019 премии «Делового квартала» «Человек года» за разработку технологии для утилизации жидких токсичных органических и хлорорганических отходов. Он рассказал «ДК», в чем суть технологий, которые производит «Утокс», и как на них можно заработать.
Спасение экологии — дело рук химии
Сокращая вредные выбросы от своих предприятий, компании решают не только экологические задачи, но и работают на свой имидж. Быть экологичными и социально ответственными — тренд 21 века. А как в этом помогает наука?
Что представляет собой компания «Утокс» с точки зрения бизнеса?
— Исторически в Институте катализа им. Г. К. Борескова СО РАН я занимался инжинирингом, математическим моделированием, практическими работами по созданию новых технологий в разных сферах (это и нефтепереработка, и газопереработка), но основное направление — это вопросы, связанные с решением экологических задач. Компанию «Утокс» мы зарегистрировали два года назад и пытаемся развивать как стартап. Позиционируем себя как компанию, которая как раз и занимается каталитическими технологиями для решения природоохранных задач: очистка газовых выбросов — промышленных, транспортных; утилизация органических и хлоорганических отходов; направления, связанные с новой экологически чистой энергетикой.
Многими из этих вещей мы занимаемся в институте. В бизнес вынесли фрагмент нашей работы, связанный с использованием стекловолокнистых катализаторов. Это некое новое поколение катализаторов, на которых основан целый пласт каталитических технологий.
Стекловолокнистые катализаторы — это многокомпонентная система. В них, как в любых катализаторах, есть носитель, на который наносится активный компонент, он ведет необходимые нам каталитические реакции. В качестве носителя мы используем, по сути, почти обычную стеклоткань, а активный компонент — это обычно платина или оксиды разных металлов. Суть в том, что с инженерной, технической точки зрения, такие катализаторы совершенно отличаются от того, что применяется на сегодня в промышленности, и они дают возможность реализовывать интересные конструкции реакторов с очень высокой эффективностью. Эти системы обладают большим практическим потенциалом, причем в совершенно разных сферах.
Какие экологические задачи вы решаете?
— Первая и самая простая задача — это окисление органических соединений до безвредных компонентов. Это могут быть различные углеводороды, органические спирты, кислоты и многие другие соединения, которые вредны и даже токсичны, плюс еще создающие выбросы неприятных запахов. Таких выбросов — огромное количество почти во всех сферах деятельности человечества, но в основном это химия, нефтепереработка, нефтехимия, или, например, выбросы того же машиностроения — когда что-то красят или лакируют, в воздух попадают растворители. Это может быть и пищевая промышленность, и деревоперерабатывающая, и производство мебели или бумаги — самые разные производства и сферы вплоть до общепита. Весьма популярная на сегодня проблема — когда создаются точки общепита прямо в жилых домах, вентиляционные выбросы с кухни идут на территории дворов. Они безвредны, однако создают дискомфорт для жителей дома. Мы разрабатываем системы очистки даже таких выбросов.
Отдельная история — утилизация хлорорганических отходов, это уже довольно специфическая вещь, связанная с производством полихлорвинила. Это такая массовая ходовая пластмасса, из которой создаются, к примеру, линолеум, пластиковые окна и прочее. При производстве ПВХ образуется большое количество опасных отходов из той самой хлорорганики, и с ними что-то нужно делать, каким-то образом перерабатывать.
Если просто жечь, то это огромная проблема, это образование диоксинов — хлоорганических веществ, которые отличаются чрезвычайно высокой токсичностью, на уровне боевых отравляющих веществ. При этом они очень стабильны, их сложно утилизировать. Грамотно сжечь такие отходы, чтобы эти диоксины не образовывались, — сложная задача, которую пока мало кому удалось решить, но мы занимаемся в том числе этой технологией. Мы работаем с волгоградским производителем ПВХ, у них ежегодно образуются тысячи тонн таких отходов, и мы, собственно, продвигаем технологию, которая позволяет сжигать эту хлорорганику таким образом, чтобы получать только углекислый газ, воду и хлористый водород, который достаточно легко можно убрать из этой смеси. Главное, что здесь не появляется диоксинов и прочих опасных веществ, это очень важно.
А проблемы выбросов ТЭЦ — тоже в вашей компетенции?
— Среди прочих задач, которые мы пытаемся решать, — как раз разработка технологий кондиционирования дымовых газов ТЭЦ. По сути, это каталитическая обработка дымовых газов на угольных станциях. Она ориентирована на улавливание золы в электрофильтрах. Для Новосибирска это актуальная проблема: со сменой типа угля у людей появилась обеспокоенность по поводу того, не увеличилось ли у нас количество выбросов в атмосферу золы и пыли вместе с дымовыми газами. Кстати, это огромная проблема для энергетики. Именно выбросы золы и пыли — очень неприятная вещь, много людей в мире гибнет из-за болезней, связанных именно с выбросами ТЭЦ. Это признано Всемирной Организацией Здравоохранения. Здесь не следует паниковать, но это проблема, которую нужно решать.
А решается она в том числе с помощью электрофильтров, но у нас есть технология окисления части диоксида серы, который всегда присутствует в этих газах: мы можем окислять его в триоксид серы, что позволяет улучшать электрофизические качества золы, и фильтры начинают убирать ее лучше.
Также мы пытаемся выйти на более сложные, но интересные рынки: например, переработка углеводородов, попутного нефтяного газа либо газового конденсата во что-то более полезное. Попутный нефтяной газ — это побочный продукт добычи нефти, газовый конденсат — это жидкий побочный продукт добычи природного газа. Часто такие вещи сжигают в местах добычи, потому что нет условий для их транспортировки. Есть идеи о том, как все это перерабатывать на месте, превращая в более легко транспортируемые продукты.
Простые технологии — инновационные результаты
С помощью знакомых всем тепловых пушек, которые усовершенствованы каталическими технологиями, сельхозпредприятия могут решать сразу много задач — от обогрева теплиц до обеззараживания птичников.
Где вы применяете свои каталитические технологии, это какие-то специфические области?
— Мы создаем тепловые каталитические пушки — системы для нагрева воздуха. Они очень близки к тем тепловым пушкам, которые всем известны, но отличие в том, что у нас — комбинация обычного и каталитического сжигания. Горячий воздух, который получаем для нагрева помещений, не содержит никаких вредных соединений типа угарного газа, углеводородов, оксидов азота и так далее. В этом смысле у нас абсолютно экологические чистые устройства, и они, наверное, даже в большей степени представляют предмет нашего бизнеса, чем утилизация хлорорганики. Это просто ближе всего к рынку, у нас есть работающие прототипы, и сфера применения здесь очень широкая и довольно разнообразная: это могут быть производственные здания, различные сооружения, склады, ангары и т.п.
Но очень интересная сфера — это сельское хозяйство. В животноводческих и птицеводческих комплексах, например, можно использовать эти пушки для отопления. А вот в теплицах уже более интересная задача — поставка углекислого газа, без которого они не функционируют, потому что в гидропонных теплицах, а у нас таких 90% в стране, необходим углекислый газ, из которого растения, по сути, формируют свою биомассу. И здесь сжигание обычных топлив, того же природного газа, например, в таких устройствах будет одновременно решать задачи энергетические, экологические и производственные. Сжигание топливных газов, поставка СО2 и отопление — относительно простые задачи.
В наших пушках сгорает не только топливо, но и любые горючие соединения и примеси, содержащиеся в воздухе помещения, поэтому в птичниках и коровниках мы с помощью этих пушек можем попутно решать задачи, во-первых, борьбы с неприятными запахами, во-вторых, обеззараживания — то есть уничтожать, сжигать микроорганизмы, тем самым препятствуя распространению различных инфекций воздушно-капельным путем. Такая проблема существует, например, в курятниках.
Если вы умеете уничтожать микроорганизмы, не думали ли встроиться в борьбу с коронавирусом?
— Нет. Причины две — оптимистическая и пессимистическая. Пессимистическая: поскольку это сфера медицинского оборудования, то там объективно очень сложная, дорогая и долгая сертификация. На перспективу об этом, наверное, можно думать, но здесь включается оптимистическая компонента: мы считаем, то, что сейчас происходит, не будет тянуться слишком долго, потому в эту историю мы просто не успеем вписаться. Но на будущее об этом будем думать обязательно. Пока мы все-таки используем обеззараживание в сфере сельского хозяйства, потому что там все гораздо проще с точки зрения сертификации. В медицине все очень серьезно.
А как насчет борьбы с запахом, на который весь Новосибирск жалуется уже не первый год и подозревает один из крупных мясокомбинатов в создании этой проблемы?
— Я несколько раз озвучивал, что мы готовы этим заняться, но не могу сказать, что мы точно знаем масштаб проблемы и в чем она заключается. Пока из того, что я знаю на сегодня, главная проблема — в том, что никто ничего не знает. Запахи есть, есть предположение, что это мясокомбинат, а комбинат отвечает, что у него современные технологии, и такого быть не может. Есть другие предположения относительно источников. СЭС и специально создаваемые комиссии разводят руками. Все всё понимают, но это ситуация с массой нюансов совсем не технического плана. Если у нас получится построить цепочку и добраться до настоящей причины этого запаха и найти того, с кем мы сможем работать по этому поводу, то мы готовы разрабатывать необходимые технологии с учетом специфики проблемы.
Какова себестоимость пушки и как она окупается?
— Мы пока все-таки их не продаем и не производим в серийных масштабах. Пока мы работаем на уровне прототипов и проникновения на рынок. Мы проводили исследование рынка теплиц в России и выяснили, что он быстрорастущий: теплицы строятся и будут строиться ближайшие лет 10 ускоренными темпами. Потому что пока по теплицам мы уступаем не только Европе, но даже уровню СССР 80-х годов, и пробел надо закрывать. При таких объемах строительства системы отопления и обеспечения углекислым газом этих теплиц — это очень емкий сегмент, за который мы можем побороться. И доход здесь может составить порядка нескольких миллиардов рублей в год. Это по оценкам рынка.
Что касается окупаемости, то мы планируем делать поставки собственно пушек и систем отопления, при этом работать на обслуживание, которое будет обеспечивать работу этих комплексов в течение многих лет. Есть интересная ниша, связанная с аварийными ситуациями, когда сама пушка клиентам не нужна, потому что у них есть своя система отопления, но у них могут возникать потребности в аварийном обогреве, например, при выходе из строя системы отопления или при экстремальных морозах. Мы думаем над развитием такого сервиса, как «скорая помощь» на несколько часов или дней. Это может быть востребовано не только в сельском хозяйстве, здесь мы ожидаем интереса и со стороны МЧС и предприятий ЖКХ, например.
По нашим подсчетам, на теплицу среднего размера такая система пушек будет стоить порядка 1,5-2 млн руб. Окупаться это будет за счет снижения затрат на отопление и плюс — может быть, в большей степени даже за счет снижения затрат на поставку углекислого газа, который требуется растениям, так как пушки выполняют эту функцию. Но все зависит, конечно, от типа теплиц, потому что эти задачи в разных теплицах решаются по-разному. В целом мы оцениваем срок окупаемости для теплицы порядка 1,5-2 лет.
Информационный вакуум как стоп-фактор
Главное, чего не хватает инноваторам сегодня, — площадки для обмена информацией: рынки не знают о технологиях, которые разрабатывают стартаперы, а инновационные компании не получают запросов рынка, потому что им негде встретиться и узнать друг о друге.
Как на этом всем можно зарабатывать?
— Ответ сложный. Мы работаем в очень тяжелой сфере, это, как правило, большие промышленные решения, и любая технология проходит стадию прототипирования —пилотных испытаний. Мы не можем просто провести какой-то лабораторный эксперимент и сразу сделать промышленную технологию — обязательно должны быть переходные стадии, масштабирование, чтобы постепенно довести это до серьезного промышленного уровня. Это, во-первых, очень долгий, а во-вторых, недешевый процесс. И это довольно сложные рынки, где решения бывают очень долгими, непрозрачными, и часто на них влияет много нерыночных факторов. Поэтому тяжело. Но мы пошли двумя путями.
Первый, более простой — тепловые пушки, которые мы можем представить и продемонстрировать. То есть это то, что можно «пощупать». Но мы себя позиционируем не как компания продукта, мы скорее продаем некий набор компетенций. И вот здесь возникает второй путь, на котором мы все-таки пока зарабатываем основные деньги, — это работа с разными крупными компаниями, для которых мы можем разработать конкретные решения под конкретные задачи. Самое главное — не то, что мы сделали, а что мы можем сделать. А мы можем создавать технологии под очень специфические задачи клиентов, не имеющие на сегодня решений. И если это в наших компетенциях, то мы можем предлагать совершенно новые подходы, и на этой основе уже делать технологию и т.д. Здесь как раз важен и полезен наш научный бэкграунд. Поэтому мы пытаемся захватить широкий спектр разных задач у разных заказчиков.
А какие есть примеры сотрудничества?
— За последние годы более интересным в плане бизнеса было сотрудничество с Московским метрополитеном, куда мы поставляли системы очистки на тех самых стеклотканных катализаторах, системы очистки выхлопов аварийных дизель-генераторов. Сейчас обсуждаем продолжение и расширение этого сотрудничества. Масштабы там для нашей компании вполне серьезные. Также идет обсуждение проектов, связанных с переработкой попутного нефтяного газа, газового конденсата, газификацией пластиковых отходов и не только.
Мы все время ведем переговоры с большим количеством компаний, пытаясь вылавливать с рынка результативные ситуации. В целом у нас величина позитивных откликов не очень большая, и главное — что все это сильно разорвано во времени. Мы можем долгое время не получать никаких заказов, но потом, если что-то срабатывает, то это, как правило, крупные заказы, на которых мы потом хорошо зарабатываем.
Конечно, хотелось бы вывести это все на постоянную основу, а чтобы это сделать, мы думаем о создании собственной производственной базы, в первую очередь по производству катализаторов.
В этой ситуации нам активно помогает новосибирский Академпарк, мы резиденты его бизнес-инкубатора, и я могу сказать, что это очень полезная история — начиная с учебы на акселераторах А-Старта. Для нас существуют хорошие перспективы создания производств на удобных условиях именно на площадках Технопарка. Плюс — там есть постоянный контакт с потенциальными клиентами, можно постоянно быть в курсе того, что им нужно. Поскольку мы не всегда точно знаем, какие задачи нужно решать, клиент может подсказать что-то неожиданное, поэтому очень важная вещь — охота за постановками задач — что именно нужно клиентам.
Как выстраиваете взаимодействие с властью?
— Что касается взаимодействия с властью, то стартаперам всегда, конечно, хочется сказать, что нужны деньги. Но, с другой стороны, я понимаю, что, если мы бизнес, то наша задача — самим зарабатывать деньги, а не ожидать, что кто-то нам будет их давать.
Важная вещь в общении с властью — это информационный обмен. Мы готовы активно взаимодействовать с местными властями. Фактически мы работаем на рынок всей страны, и, может быть, даже шире, какие-то универсальные задачи не носят территориальной привязки. И, если уж объективно, то мы в Новосибирске не очень активны, так как здесь мало химических предприятий, на которые мы могли бы ориентировать свои разработки.
А вот что касается задач экологических, то они есть везде, в Новосибирске они такие же, как и по всей стране. И мы очень заинтересованы в том, чтобы общаться с местными властями, предпринимателями, рынком на тему того, какие задачи экологического плана стоят сегодня перед городом и областью и какие могут возникнуть в ближайшее время. Это тоже интересный вопрос — открытия новых рынков.
Работая на несуществующем сегодня рынке, с опережением, можно хорошо подготовиться к моменту, когда твои компетенции внезапно пригодятся. Сегодня никакого рынка нет, а завтра он будет, и к этому надо быть готовым. Поэтому у нас есть потребность в том, чтобы была площадка для обмена информацией. Нас интересует, какие существуют проблемы и задачи, поэтому нам нужна информация от рынков и власти, а людям нужна информация о нас, чтобы они знали, что мы, собственно, можем предложить.
У нас в Академгородке есть тысячи разработок, которые могут практически применяться, многие из них применяются, но часто местная власть и предприниматели ничего об этом не знают. Этот дефицит информации случается из-за того, что каждая из этих сфер тяготеет к самоизоляции. Если не показывать эти новые горизонты и возможности, никто ими интересоваться не будет.
А вообще хотелось бы для инновационных стартапов каких-то налоговых льгот и законодательной защиты. Есть серьезный пласт вопросов, которые касаются всех, кто работает в этой сфере. Это, например, вопросы эффективных механизмов использования интеллектуальной собственности. И вопросы здесь скорее к законодательству федерального уровня, потому что там очень много правовых неопределенностей, много вакуума в законах, которые это все регулируют, много окошек для произвола, рисков и так далее. По-хорошему, если выработать четкие правила игры на этой поляне, это бы очень здорово помогло развитию многих инновационных компаний. Не только в Новосибирске, но по всей стране. Нужна прозрачная правовая картина. Если бы нам как-то наладить эту систему защиты и использования интеллектуальной собственности, мы бы заметно повысили цивилизованность нашего инновационного рынка.
В целом я считаю, что у Новосибирска есть большое конкурентное преимущество в плане инновационных процессов — у нас очень мощная наука. Возможно, ведущая в стране. И понятно, что наука сама по себе не обеспечит решения инновационных задач, она заточена на другое, у нее другие задачи. Но инновационные механизмы должны обязательно строиться с вовлечением в них науки в качестве одного из важных компонентов всей системы. И тогда мы сможем построить инновационную систему номер один в стране. Наука — наше серьезное преимущество, на которое мы должны опираться.
Материал подготовлен для эксклюзивного выпуска журнала «Деловой квартал. Инновации в лицах» от 20.04.2020 г.