Игорь Мендзебровский: «Мы превращаем больничную кровать в генератор данных о пациенте»

Инвестиционный эксперт и директор по развитию компании «Папийон» Игорь Мендзебровский известен в Новосибирске своими смелыми проектами — от мобильного планетария до умных камер для распознавания больных ОРВИ в период пандемии. В 2023 году он получил статуэтку «Инноватор года» премии «Человек года» за разработку многофункциональных медицинских кроватей. Сегодня его компания представила новое решение — родильную кровать с системой бесконтактного мониторинга состояния пациентки.

«Деловой квартал» поговорил с инноватором о том, как возникла идея создания специализированной кровати для родов, с какими техническими и регуляторными вызовами сталкивается производитель высокотехнологичного медоборудования в России и почему будущее медицины — за оцифровкой пациента.

Расскажите, как появилась идея создания именно родильной кровати? От какого запроса или потребности вы отталкивались?

— В рамках развития направления медицинских изделий мы анализировали рынок и увидели, что гинекология и родовспоможение входят в приоритеты государственной политики. Изучили существующие на рынке качественные изделия и поняли, что можем сделать продукт еще более функциональным и интересным. В целом занимаем позицию «плюс-плюс» — как по цене, так и по функциональности, не конкурируем с дешевыми креслами за 100-200 тыс. руб. Мы разрабатываем высокотехнологичные изделия, и одно из наших приоритетных направлений — экспорт. Поэтому хотим, чтобы наши продукты соответствовали мировому уровню.

Наша команда побывала на выставке в США, изучила тренды и поняла, что на базе личного опыта и промышленных возможностей сможет разработать современный гинекологический родовой стол. Так мы и начали это делать. Поскольку все наши кровати верхнего ценового сегмента оснащаются системой SafeVision — это цифровой комплекс с лидарами и тепловизорами, — мы будем оснащать этим же комплексом и родильные кресла. Это позволит собирать параметры роженицы в процессе родов, то есть цифровизировать место.

На какие конкретно запросы или проблемы врачей и рожениц вы ориентировались? Что именно воплотили в кровати, кроме тепловизора?

— Если говорить именно о кровати, а не о софте... Мы понимаем современные тенденции в гинекологии, где процесс родов не всегда происходит в классическом положении. Умеем автоматизировать и роботизировать кровати, поэтому решили внедрить широкий функционал по смене положения роженицы. На нашей кровати женщина может находиться в восьми различных позициях. Все они будут удобны и безопасны, а также обеспечат поддержку как для акушера-гинеколога, так и для самой роженицы.

Как работает система бесконтактного мониторинга? Вы упомянули тепловизор, лидар. Как это функционирует на практике?

— Система SafeVision — автоматизированная камера, которая ночью следит за пациентами в кровати. Уточню: там нет камеры в классическом понимании, чтобы не попадать под законы о защите персональных данных. Тепловизор отслеживает температуру, лидар с помощью лазерных точек определяет положение тела, объем вдыхаемого и выдыхаемого воздуха — множество параметров.

Задача устройства — в режиме реального времени собирать информацию и утром выгружать ее в МИС (медицинскую информационную систему). Врач приходит и видит, что было с пациентом ночью: какая температура, как он дышал, его положение тела, были ли резкие скачки нервного напряжения, менялась ли мимика, болевые ощущения.

Мы это делаем, понимая, что через несколько лет, когда законодатель разрешит ИИ-системам принимать решения в отношении пациентов, наша система сможет работать превентивно. Например, если система увидит, что параметры пациента выходят за критические значения с трех до пяти утра (времени, когда статистика смертности высока), она сможет перевести кровать в реанимационный режим и известить медперсонал. Но это все жестко регулируется законодательством.

В контексте родов такая система особенно важна. Процесс может длиться часами, и акушер не всегда находится рядом. Система отследит температуру, давление, пульс и в реальном времени передаст данные на пульт медсестры или врача.

Как проходила разработка? На чьи наблюдения и опыт вы опирались — акушеров, гинекологов? Были ли фокус-группы или пилотные внедрения в медучреждениях?

— Мы постоянно изучаем рынок, государственные программы, и общаемся с клиниками. Наш первый продукт — реабилитационная кровать, единственная отечественная медицинская кровать, производимая в России. Общаемся и с дистрибьюторами, и с медучреждениями напрямую.

Когда решили войти в гинекологию, опирались на зарубежный опыт. Почему мы ездим и изучаем его? Потому что последние 30 лет западные компании, продавая нам свою технику, реинвестировали прибыль в разработки. В 2022 году оказалось, что российские разработчики не могут производить многие сложные изделия, а они — могут. Теперь государство повернулось лицом к отечественному производителю, но отставание в некоторых сегментах невозможно нагнать за год-два. Нашей компании пять лет, американскому Baxter International Inc. — почти сто. Разница в опыте и объемах финансирования колоссальна. Поэтому да, мы ездим, смотрим, что-то берем за основу для реинжиниринга — не видим в этом проблемы.

Какие главные технические вызовы вы уже преодолели при создании кровати, а какие еще предстоят?

— Допуск изделия на рынок осуществляет Росздравнадзор, который выдает регистрационное удостоверение. Перед этим изделие проходит множество проверок и испытаний — клинические, токсикологические, электротехнические. Выпустить изделие без этого невозможно. Мы изначально проектируем продукты, опираясь на зарубежные и отечественные стандарты, поскольку, как я уже говорил выше, цель — экспорт. Поэтому каких-то неожиданных вызовов, о которых мы бы не знали заранее, у нас нет.

А делали ли вы что-то сверх требований регулятора для повышения безопасности или комфорта?

— Этим «улучшением сверх» для нас считается именно оцифровка места нахождения пациента — та самая система SafeVision. Таких камер ни у кого на рынке нет. Мы с 2019 по 2022 год работали в Штатах, во Флориде, первые инвестиции были европейскими. И мы видели, куда движутся разработки крупнейших производителей — Hill-Rom или Linet. Все они идут по пути оцифровки. Пациент в койко-месте становится точкой генерации данных, а мы собираем их для повышения оборачиваемости кроватей. В рамках страховой или государственной медицины это значит: человека быстро вылечили, он вернулся к нормальной жизни, экономика не теряет деньги. Что касается родов — важно обеспечить качественный процесс, минимизировать осложнения и страх женщин. Я сам помню, на чем проходило рождение моих детей, — парк оборудования оставляет желать лучшего.

Вы затронули тему инвестиций. Каков объем вложений в разработку такой кровати?

— Разработка и запуск одного такого изделия обходится примерно в 100–120 миллионов рублей.

Это ваши собственные средства?

— Да, верно.

Насколько рынок готов к таким инновациям и какие барьеры существуют для их внедрения? У вас налажены связи с Минздравом?

— Нет, не все так просто. Процесс регистрации медицинского изделия в России устроен так: ты разрабатываешь продукт, на это уходят годы (у нас первая кровать заняла три с половиной года), а потом еще полтора года уходит на регистрацию. В итоге сразу отстаешь от иностранных конкурентов на два года. А в случае с нашей камерой — таких изделий на рынке просто нет, и никто не знает, как их регистрировать. Поэтому мы совместно с Минздравом (как региональным, так и федеральным) разрабатываем подходы к регистрации таких высокотехнологичных продуктов. Инновации очень нужны в медицине, но из-за регуляторики они не могут проникнуть туда быстро.

Что, на ваш взгляд, нужно сделать для снижения этих барьеров?

— Государство уже много делает. Исторически система регистрации была настроена так, чтобы легче было импортировать изделия, чем производить свои. В 2022 году все изменилось, регулятор начал двигаться. Что могло бы помочь? Например, в США есть специальные правовые режимы, позволяющие внедрять изделия без полного одобрения FDA (Food and Drug Administration —— управление по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных средств США - прим. ред.) на базе университетских клиник. Это отличное решение, и его можно применить у нас. Еще один вариант — включать представителя регулятора в состав разработчиков, как это иногда делает FDA. Это ускоряет процесс регистрации. Есть куда двигаться.

Какова ваша конечная цель? Заполнить весь рынок медицинских кроватей в России?

— Заполнить весь рынок невозможно. Моя задача — разрабатывать качественные медицинские изделия. Мы будем развивать все, что связано с нахождением человека в койко-месте и его цифровизацией. Понимаем, что через пять лет наша система SafeVision может обогнать по прибыли сами кровати, несмотря на то, что это спин-офф. Сейчас мы в нее просто инвестируем, но в будущем она станет высокомаржинальным продуктом. Почему? Искусственный интеллект, аналитика и цифровизация будут всегда востребованы. Мы занимаемся этим 24/7 — цифруем человека в кровати. Мы называем это «цифровым местом», и наш вектор будет связан именно с этим.