Эксперт, участник рынка частного образования в Новосибирске поделился своим видением развития событий в системе после кризиса, отправившего обучение в онлайн.
Кандидат исторических наук, директор Новосибирского городского открытого колледжа Сергей Чернышов
В середине марта, когда все нынешнее безумие только начиналось, признаться, казалось, что для системы образования все закончится легким испугом. Ведь принимаемые меры как виделись, так и продолжают видеться неадекватными ситуации: это примерно так же, как если бы с тараканами на кухне боролись при помощи противотанковых мин. Но за прошедший месяц ситуация развивалась, как снежный ком — одно непредсказуемое решение следовало за другим, регуляторы разных уровней словно бы соревновались в запретах и переносах. В результате, по состоянию на сегодня, мы имеем: перенесенные ЕГЭ, отмененные необязательные предметы ОГЭ, непонятные сроки приемных кампаний в вузы и колледжи, совершеннейший дисбаланс в большинстве школ, колледжей и вузов.
Однако уже понятно, к чему это приведет. Короткий ответ: ни к чему хорошему. Первое слово 2020 года — это коллапс. Слово это на удивление емкое. В медицине оно означает внезапное падение давления и ухудшение кровоснабжения жизненно важных органов, а в астрофизике — сжатие выработавшей свое внутренне топливо звезды. Вот уж точно: и жизненно важные органы системы образования перестали функционировать, и внутреннее топливо совершенно точно выработано.
Коллапс грозит всем уровням образования. В системе среднего можно ждать примерно следующего. Выпускники 9-х классов окончат учебный год позже, и если в 2019 году порядка 66% из них пошли в колледжи, то нынешним летом этот процесс явно пойдет вспять. Потому что самые привлекательные специальности в колледжах — в основном платные (государство, например, по-прежнему уверено, что Новосибирской области нужны прежде всего специалисты в сфере машиностроения — туда отдано 1300 бюджетных мест, а не, например, айтишники — им досталось только 250 бюджетных мест), а примерно половина наших сограждан либо уже потеряли работу, либо столкнулись с существенным сокращением доходов. Это означает, что значительное количество 9-классников вынужденно захочет остаться в школе, но школы к этому совершенно не готовы, они уже запроектированы на то, чтобы до половины 9-классников в 10 класс не поступало, остальным порой банально нет места.
11-классники очевидно хуже сдадут ЕГЭ — ведь система натаскивания в онлайне работает менее эффективно. Это обстоятельство, а также фактическое закрытие Москвы будет означать, что те, кто хотел получить нормальное высшее образование в столице, останутся в регионах. Будут ли готовы принять эту волну региональные университеты, и будут ли они готовы обеспечить вынужденно оставшимся в своем городе хорошим выпускникам нужный им уровень образования? Вопрос риторический. Будут ли, наконец, счастливы те, кто уже распланировал свое образование, а теперь будет вынужден остаться здесь, и с какими чувствами они поступят на здешний первый курс? Вопрос риторический опять.
Система профессионального образования (вузы и колледжи) очевидно испытает этим летом серьезный кассовый разрыв. Если приемная кампания сдвинется на месяц, а новый учебный год (как уже говорят!) может начаться позже и онлайн, в августе-сентябре даже у государственных вузов и колледжей могут закончиться деньги: в июне они платят двухмесячные отпускные преподавателям, в июле-августе ждут первых платежей. А их нет! Допустим, государственному сектору образования поможет бюджет, а какая помощь останется для частного? Кроме того, какое количество людей откажется от платного образования — никто и не берется посчитать. А это, на секундочку, уже в среднем больше половины бюджета даже государственных вузов.
Наконец, фактически пулю в висок получила система дополнительного образования. До сих пор запрещено работать кружкам, секциям, студиям танцев, спортивным клубам, бизнес-школам — всему этому огромному и в основном частному сегменту образования. Да, кто-то перевел занятия в онлайн, но падение доходов этого сектора в целом можно оценить минимум в 60-70%, и ни о какой помощи от государства никто даже не заикался. Уже понятно, что денег здесь не будет до осени, ведь лето — это традиционно низкий сезон, да и падение доходов населения никто не отменял. Будет хорошо, если осенью мы не досчитаемся лишь трети представителей этого рынка. И будет хорошо, если к этому времени мы найдем внятный ответ на вопрос: почему пивные магазины все это время функционировали, а детским клубам функционировать было запрещено?
И второе явление — кризис доверия. Мало кто решается сказать сейчас, что переход на дистанционное образование всего-навсего выставил напоказ ту систему образования, которая обычно скрывалась за глухими дверями учебных кабинетов и аудиторий наших вузов и школ. Систему, которая в основном совершенно неадекватна нынешней действительности, костную и неспособную принимать самостоятельные решения. На дистанционное обучение в реальности (если не брать имитацию) перешли от силы 10-20% школ и вузов — тех, где руководители до этого занимались вопросами содержания и организации образовательного процесса, брали на себя ответственность за результат и добивались эффективной работы своих сотрудников, а учителя действительно хотели дать детям современное образование. Остальных накроет кризис доверия.
Первый фронт этого кризиса пройдет по линии родители/дети — школа. Когда после окончания дистанционного обучения все придут в себя, то родители и дети должны будут задать себе резонный вопрос: позвольте, а мы точно хотим продолжать учиться в такой школе, где нам в апреле 2020 года задавали зазубривать десятки страниц учебников и ругали родителей за то, что они не обеспечивают выполнение домашнего задания?
Второй фронт этого кризиса пройдет по линии регулятор — подведомственные учреждения. Регулятор справедливо будет задавать вопросы: если образовательные результаты не снизились (а они не снизятся, будьте уверены), то, может, мы часть предметов в посредственных учреждениях заменим онлайн-курсами учреждений передовых? Если система институтов развития образования и «передовой подготовки» учителей фактически капитулировала перед необходимостью решительной помощи школам — зачем нам такая система нужна? Если некоторые директора/ректоры самоустранились от принятия решений — так ли нам нужен самостоятельный статус таких учреждений? И у отвечающих никаких внятных аргументов в защиту своей позиции не будет.
Кризис системы, который мы наблюдаем сегодня — конечно, рукотворный, созданный невиданной доселе системой запретов и ограничений. Этот кризис совершенно точно приведет к радикальным реформам системы, и выгодополучатели этих реформ тоже вполне просматриваются: ведущие вузы и школы, ИТ-компании — поставщики образовательных платформ и другие «гиганты». В качестве побочного эффекта мы (возможно!) получим систему образования, адекватную окружающей действительности, которая смотрит в будущее, а не в прошлое. Но главный вопрос все равно останется неотвеченным: а цена, которую система заплатит за эти достижения, не могла быть немного поменьше?