Желая защитить кредиторов от недобросовестных должников, государство ужесточило требования к руководителям и собственникам предприятий-банкротов. С пятого июня 2009 г. вступила в силу новая редакц
Руководители и собственники уходят от ответственности за банкротство предприятий.
Мы их успокоили — никакой правовой революции в этих поправках нет. Возможность при определенных обстоятельствах заставить директора и собственника отвечать по долгам предприятия своим имуществом была у суда и раньше. Такая норма еще с 1995 г. предусмотрена в Гражданском кодексе. Новая редакция закона о банкротстве лишь уточняет некоторые основания наступления такой ответственности.
Прецеденты взыскания долгов компаний с их собственников и руководителей в России единичны. В Новосибирске подобные примеры мне просто неизвестны. До сих пор суды, как правило, отказывались привлекать акционеров и руководителей предприятий-должников к субсидиарной ответственности. Дело в том, что кредиторам не удавалось доказать в суде причинно-следственную связь между действиями учредителей (руководителей) и возникновением банкротства.
В новой редакции закона о банкротстве появилось описание нескольких оснований привлечения к субсидиарной ответственности. Например, руководитель должен сам подать иск о банкротстве в течение месяца, когда компания стала неплатежеспособной. Если иск не подан или подан не вовремя, он будет отвечать своим имуществом.
Невнятность закона превращает его в пустышку
К сожалению, вопросы привлечения к субсидиарной ответственности прописаны невнятно. Нормы об обязанности руководителя либо собственника обратиться в суд с заявлением о банкротстве очень расплывчаты. Больше вопросов, чем ответов вызывает возможность привлечения к ответственности собственников («контролирующих должника лиц»). Фраза о том, что «контролирующее должника лицо не отвечает за вред, причиненный имущественным правам кредиторов, если докажет, что действовало добросовестно и разумно в интересах должника», на мой взгляд, является ключевой в этой статье закона. Именно она должна стать главным правилом и руководством к действию для руководителей и собственников, чье предприятие находится в тяжелом финансовом положении.
Более четко, чем остальные, объяснена норма об ответственности руководителя за сохранность информации об имуществе и обязательствах предприятия (такая ответственность возникает, если документы бухгалтерского учета отсутствуют или искажены). Но недосказанность все-таки есть и здесь. Как будет работать норма, если руководители менялись? Кто сделает вывод о достоверности информации? А что, если документы сгорели во время пожара на предприятии? Сработают ли в этом случае общие нормы о форс-мажоре? И опять же законодатель молчит о главном — наличии причинно-следственной связи между отсутствием информации и ущербом для кредиторов. Остается думать, гадать и надеяться на интуицию — свою, юристов и на объективность суда.
Закон нужно конкретизировать
Если закон не внятен, значит, свое слово скажет судебная практика. Могу предположить, что трактовать закон судьи будут по-разному. И, скорее всего, привлечение руководителей компаний к субсидиарной ответственности по-прежнему останется крайне редким. Тем более что с момента появления поправок в закон многие юридические фирмы уже вооружили руководителей компаний различными схемами ухода от такой ответственности. Например, предлагают по цепочке несколько раз сменить руководителей и номинальных собственников компании. Попробуй потом привлеки к ответственности того, кто реально довел предприятие до банкротства.
заместитель генерального директора «Сибирской юридической компании»
Образование: СибАГС, «правоведение», «менеджмент», аттестованный аудитор
Карьера: 1996 г. — юрист «Сибирской юридической компании»
с 1997 г. по настоящее время — партнер и заместитель гендиректора «Сибирской юридической компании»
с 1999 г. по настоящее время — генеральный директор «Сибирской юридической компании — Аудит»
В последние полтора года я все чаще сталкиваюсь с обращениями за юридической помощью в сфере действия законодательства о банкротстве. Вступившие в силу поправки к закону увеличили интерес руководителей предприятий (как должников, так и кредиторов) к этой теме. Законодатель попытался адаптировать закон к изменившейся экономике. Конечно, закон не идеален. Идеального, по крайней мере, в России, и быть не может. Даже если со временем будут устранены те пробелы, которые очевидны уже сейчас, все равно выявятся другие, не менее актуальные. На мой взгляд, и действующие формулировки закона позволят в ближайшем будущем привлечь к субсидиарной ответственности большее количество лиц, чем раньше. Тем более что Высший арбитражный суд не оставляет без внимания эту тему — публикует необходимые разъяснения. Предыдущая редакция закона была далеко не совершенной, однако и она позволяла в некоторых случаях привлекать руководителей предприятий к ответственности. Такие случаи по сравнению с фактами ухода от ответственности были единичными и зависели от совокупности различных факторов и обстоятельств.
Наш российский менталитет учит нас не исполнять законы, а находить в них слабые стороны и пользоваться при случае. Мы настолько привыкаем к двойному или даже тройному толкованию законодательных актов, что зачастую уже не верим в закон, т.к. понимание конкретного нормативного документа может складываться у различных юридических и физических лиц, у различных правоохранительных органов и учреждений по-разному. Закон, конечно, требует доработок. Однако в таком лаконичном и логичном вопросе, как несостоятельность (банкротство) организации все равно не обойтись без человеческих эмоций и субъективности. Одно и то же действие собственников, например перевод активов с одного юридического лица на другое, может, с одной стороны, трактоваться как оптимизация денежных потоков, затрат и быть элементом финансового оздоровления. С другой стороны, может свидетельствовать о желании вывести активы из-под ответственности. И срок жизни организации будет уже зависеть от того, насколько поверят кредиторы в причины данной реорганизации. Получается, что мы поневоле возвращаемся к значительности запятой в фразах: «Казнить, нельзя помиловать!» или «Казнить нельзя, помиловать!».
Желая защитить кредиторов от недобросовестных должников, государство ужесточило требования к руководителям и собственникам предприятий-банкротов. С пятого июня 2009 г. вступила в силу новая редакция закона «О несостоятельности (банкротстве)». Теперь законом о банкротстве предусмотрена субсидиарная ответственность директора и собственников компании по ее долгам. Эти поправки многие бизнесмены восприняли как «бомбу», как правовую революцию, стали обращаться к нам за разъяснениями.
Мы их успокоили — никакой правовой революции в этих поправках нет. Возможность при определенных обстоятельствах заставить директора и собственника отвечать по долгам предприятия своим имуществом была у суда и раньше. Такая норма еще с 1995 г. предусмотрена в Гражданском кодексе. Новая редакция закона о банкротстве лишь уточняет некоторые основания наступления такой ответственности.
Прецеденты взыскания долгов компаний с их собственников и руководителей в России единичны. В Новосибирске подобные примеры мне просто неизвестны. До сих пор суды, как правило, отказывались привлекать акционеров и руководителей предприятий-должников к субсидиарной ответственности. Дело в том, что кредиторам не удавалось доказать в суде причинно-следственную связь между действиями учредителей (руководителей) и возникновением банкротства.
В новой редакции закона о банкротстве появилось описание нескольких оснований привлечения к субсидиарной ответственности. Например, руководитель должен сам подать иск о банкротстве в течение месяца, когда компания стала неплатежеспособной. Если иск не подан или подан не вовремя, он будет отвечать своим имуществом.
Невнятность закона превращает его в пустышку
К сожалению, вопросы привлечения к субсидиарной ответственности прописаны невнятно. Нормы об обязанности руководителя либо собственника обратиться в суд с заявлением о банкротстве очень расплывчаты. Больше вопросов, чем ответов вызывает возможность привлечения к ответственности собственников («контролирующих должника лиц»). Фраза о том, что «контролирующее должника лицо не отвечает за вред, причиненный имущественным правам кредиторов, если докажет, что действовало добросовестно и разумно в интересах должника», на мой взгляд, является ключевой в этой статье закона. Именно она должна стать главным правилом и руководством к действию для руководителей и собственников, чье предприятие находится в тяжелом финансовом положении.
Более четко, чем остальные, объяснена норма об ответственности руководителя за сохранность информации об имуществе и обязательствах предприятия (такая ответственность возникает, если документы бухгалтерского учета отсутствуют или искажены). Но недосказанность все-таки есть и здесь. Как будет работать норма, если руководители менялись? Кто сделает вывод о достоверности информации? А что, если документы сгорели во время пожара на предприятии? Сработают ли в этом случае общие нормы о форс-мажоре? И опять же законодатель молчит о главном — наличии причинно-следственной связи между отсутствием информации и ущербом для кредиторов. Остается думать, гадать и надеяться на интуицию — свою, юристов и на объективность суда.
Закон нужно конкретизировать
Если закон не внятен, значит, свое слово скажет судебная практика. Могу предположить, что трактовать закон судьи будут по-разному. И, скорее всего, привлечение руководителей компаний к субсидиарной ответственности по-прежнему останется крайне редким. Тем более что с момента появления поправок в закон многие юридические фирмы уже вооружили руководителей компаний различными схемами ухода от такой ответственности. Например, предлагают по цепочке несколько раз сменить руководителей и номинальных собственников компании. Попробуй потом привлеки к ответственности того, кто реально довел предприятие до банкротства.
заместитель генерального директора «Сибирской юридической компании»
Образование: СибАГС, «правоведение», «менеджмент», аттестованный аудитор
Карьера: 1996 г. — юрист «Сибирской юридической компании»
с 1997 г. по настоящее время — партнер и заместитель гендиректора «Сибирской юридической компании»
с 1999 г. по настоящее время — генеральный директор «Сибирской юридической компании — Аудит»
Ирина Зеленская адвокат
Мнение ПРОТИВВ последние полтора года я все чаще сталкиваюсь с обращениями за юридической помощью в сфере действия законодательства о банкротстве. Вступившие в силу поправки к закону увеличили интерес руководителей предприятий (как должников, так и кредиторов) к этой теме. Законодатель попытался адаптировать закон к изменившейся экономике. Конечно, закон не идеален. Идеального, по крайней мере, в России, и быть не может. Даже если со временем будут устранены те пробелы, которые очевидны уже сейчас, все равно выявятся другие, не менее актуальные. На мой взгляд, и действующие формулировки закона позволят в ближайшем будущем привлечь к субсидиарной ответственности большее количество лиц, чем раньше. Тем более что Высший арбитражный суд не оставляет без внимания эту тему — публикует необходимые разъяснения. Предыдущая редакция закона была далеко не совершенной, однако и она позволяла в некоторых случаях привлекать руководителей предприятий к ответственности. Такие случаи по сравнению с фактами ухода от ответственности были единичными и зависели от совокупности различных факторов и обстоятельств.
Антон Пузыня руководитель отдела продаж инвестиционной компании БКС
Мнение ЗАНаш российский менталитет учит нас не исполнять законы, а находить в них слабые стороны и пользоваться при случае. Мы настолько привыкаем к двойному или даже тройному толкованию законодательных актов, что зачастую уже не верим в закон, т.к. понимание конкретного нормативного документа может складываться у различных юридических и физических лиц, у различных правоохранительных органов и учреждений по-разному. Закон, конечно, требует доработок. Однако в таком лаконичном и логичном вопросе, как несостоятельность (банкротство) организации все равно не обойтись без человеческих эмоций и субъективности. Одно и то же действие собственников, например перевод активов с одного юридического лица на другое, может, с одной стороны, трактоваться как оптимизация денежных потоков, затрат и быть элементом финансового оздоровления. С другой стороны, может свидетельствовать о желании вывести активы из-под ответственности. И срок жизни организации будет уже зависеть от того, насколько поверят кредиторы в причины данной реорганизации. Получается, что мы поневоле возвращаемся к значительности запятой в фразах: «Казнить, нельзя помиловать!» или «Казнить нельзя, помиловать!».