Мир однополярен, и полюс немного сходит с ума

Процессы, происходящие сегодня в мире, сложны и многофакторны. Но если свести их к простейшим факторам, вырисовывается следующее. Ряд объективных обстоятельств приводит к тому, что США приходится отказываться от гегемонии. Гегемония, которая существовала раньше, сегодня уже нереализуема: не тот экономический потенциал. Если раньше на США приходилось 40-45% мирового ВВП, то сейчас это не более 20%. У США нет объективных причин для сохранения мирового господства. И на этом постулате обычно ставят точку, а тут надо ставить запятую и тире, потому что США никогда от гегемонии не откажутся: сделать это не готовы ни правящий класс, ни сама страна.

У англосакса есть одна сильная черта— если объективные обстоятельства препятствуют господству, он не сдает господство, а уничтожает объективные обстоятельства. И для этого есть несколько инструментов.
Первый— США являются абсолютным военным чемпионом мира. По военно-промышленному комп­лексу и потенциалу армии и флота у этой страны нет равных. Даже не приходится сомневаться в том, что гонка вооружений будет продолжена. Если понадобится, для этого в Америке включат печатный станок.
Второй фактор— это то, что принято называть soft power— мягкая власть. Есть информационная политическая машина, с помощью которой можно дестабилизировать ситуацию в тех точках, где это надо и когда это надо. Это в принципе ничем не отличается от того, что иногда происходит в бизнесе: если не можешь сделать лучше у себя, сделай хуже у конкурента. Если твоя страна перестает быть самым привлекательным местом для инвестиций, сделай другие страны менее привлекательными.
Это, в сущности, и есть весь мировой процесс. Ничего приятного здесь я не вижу. Когда мне говорят, что мир многополярен, мне кажется, что мы выдаем желаемое за действительное. Мир однополярен, и полюс немного сходит с ума, не желая признавать объективные обстоятельства.
Не так важно, кто будет в США у власти, Обама или кто-то другой, в стране есть гос­подствующий класс, он пока еще достаточно консолидирован. Стиль его поведения— это диктат. И это понимают сейчас в мире, пожалуй, все. Даже те страны, которые наиболее плотно шли в фарватере, уже это признают: Израиль, Великобритания. Ну а все остальные понимали это давно и в меру политкорректности подтверждают этот факт.
Только Россия все время занимает позиции компромисса. Мне понятно, почему наш политический класс так безумно хочет компромисса. Я знаю людей на очень высоких постах, которые проводят коллегию в пятницу пораньше, чтобы на частном самолете улететь за границу к семье и вернуться в понедельник. Там, на Западе, уже очень многое— ссориться не хочется. Там капиталы, ценности, семьи. Соответственно мы и ищем компромисс, хотим как-нибудь договориться, а договариваться-то не о чем.
Бывший министр финансов США г-н Кларк, очень вписанный в элиту человек, высказываясь о ситуации по поводу Ливии, напрямую заявил, что США, воюя с Каддафи, на самом деле воюют с русскими и китайцами. Это такая холодная война. И это слова даже не политолога, а фактически официального лица.
Колокол сегодня звонит по всем. Если у России и есть представление, что ядерное оружие создает для нас какие-то особые условия, то это иллюзия. Оно, конечно, создает, но совсем не в той мере, в какой кажется.
Недавно в New York Times вышла статья авторитетной американской журналистки. В ней сказано: «Русские в ближайшее время потеряют амплуа жертвы и победителя Второй мировой войны». Эта фраза по своей жестокости и цинизму не знает себе равных. Мне больше всего «нравится» здесь слово «амплуа». Кстати, из числа победителей не выводят страну, с которой хотят строить компромиссы. Для компромиссов просто нет базы. А наши руководители и вся элита считают, что есть.
И пока наш политический класс стоит на этих позициях, он никогда не расколется. А вот когда они поймут, что компромисса нет, раскол обязательно произойдет. И в сущности, это и будет началом политического поворота в России. Хотелось бы, чтобы поворот был мягким. Хотя наиболее вероятен иной вариант— жесткий и острый.
Сегодня то время, когда настает момент истины. Русские в своем архетипе опасность улавливают не мозгом или сердцем, а ноздрями. Запахом. Так вот, запах этот уже уловлен. Ни мозг, ни сердце еще не проснулись, чтобы понять, что же происходит, а ноздри уже шевелятся. Сейчас очень важно, чтобы зашевелились извилины и сердце. Вот тогда можно найти не такие жесткие варианты развития ситуации. Я уверен, они есть. Какие именно— не знаю. Знаю только, что страна должна жить и вопрос о ее жизни сейчас встает ребром.
Колонка подготовлена на основе выступления в СФУ