Александр Семенихин: «Конкурентоспособный российский софт — абсолютная утопия»
Отечественный софт не выдерживает конкуренции с западными продуктами, а бизнес неохотно переходит на новые решения. И главная проблема вовсе не в разработчиках, уверен эксперт.
Российское ИТ-импортозамещение упирается не в санкции или нехватку кадров, а в системный управленческий кризис. Такую жесткую оценку в интервью дал и.о. директора по развитию новосибирской компании-интегратора «СерверТрейд» Александр Семенихин. По словам эксперта, в управление пришли не те люди, которых ждали, а законы и госзаказчик лишь имитируют деятельность, блокируя развитие отечественного софта.
Сегодня многие говорят об импортозамещении в ИТ. Но на практике сроки разработки отечественного софта остаются крайне долгими. В чем главная причина? Это, может быть, нехватка кадров, финансирование или все же системный подход?
— Ни то, ни другое, ни третье. Хотя ближе всего все-таки третье. У нас очень простая ситуация: мы переживаем катастрофический управленческий кризис. В управление попали люди, которые оказались для этого негодными. Им казалось, что управлять — просто, легко. Но оказалось, это такая же профессия, как любая другая, и она требует обучения, подготовки, стажировки, опыта и целого набора личных качеств.
Сейчас мы пожинаем плоды этого странного проникновения в управление наименее подготовленных кадров. Мы имеем серьезную проблему и вместо того, чтобы решать ее технологическими или производственными методами, прибегаем к административным. В результате — никакого толка.
Неудивительно, что постоянный законодательный шум ничему не помогает. Принимаются странные законы: что-то запретить, заблокировать, ограничить. Но от этого никакой пользы людям, которые профессионально и технологически подготовлены. Наоборот, запреты мешают работать. Вот в этом и заключается главная проблема.
Удается ли отечественным разработчикам конкурировать с зарубежными решениями по качеству и функционалу, если абстрагироваться от управленческих и внешнеполитических проблем?
— Думаю, ни о какой конкуренции речи идти не может. По факту, мы конкурируем сами с собой. Парадокс в том, что у России одна из сильнейших школ программирования в мире.
Если говорить не о генерации массового кода, а о создании идей, стратегическом планировании и разработке комплексных программных продуктов, то окажется, что у нас с этим полный порядок. Более того, наши же программисты зачастую работают на иностранных заказчиков куда эффективнее и качественнее, чем на отечественных.
Спросите у меня, почему? Думаю, ответ кроется в том, о чем я говорил в самом начале нашей беседы — недостаток качественных управленческих кадров. От этого никуда не деться.
Если у нас «все в порядке» с разработкой комплексных программных продуктов, то почему российский бизнес все же неохотно переходит на отечественный софт?
— Сейчас не совсем корректно говорить о «бизнесе» в классическом понимании. Значительная часть частного сектора, созданного помимо государства, находится в состоянии ожидания, на паузе. Она внимательно наблюдает за ситуацией в стране и в первую очередь за поведением государственного заказчика. Именно его действия — главный сигнал и ориентир.
А что мы видим у государственного заказчика? Возвращаемся к самой первой проблеме — отсутствию стратегического планирования и понимания долгосрочных целей на местах. Решения часто принимаются исходя из сиюминутных потребностей, а не стратегических интересов.
В итоге процессом формирования спроса на нашем рынке управляют не стратеги, а функциональные заказчики — технические специалисты, которые пишут техническое задание под конкретную задачу. Сложно ожидать, что системный администратор, формулирующий технические требования, будет в первую очередь руководствоваться перспективными целями развития отечественной IT-отрасли или государства в целом. Его ключевые критерии — удобство, надежность и минимизация рисков здесь и сейчас.
И именно их профессиональное мнение (мнение исполнителей) — сегодня зачастую превалирует над мнением управленцев. А управленческие кадры часто не имеют четкой позиции, не могут аргументированно противостоять этому технократическому подходу и отстаивать стратегические интересы. В результате все сводится к требованиям функционального заказчика.
А зачем такому заказчику проблемы с неидеальным, требующим доработки отечественным продуктом? Он не оперирует категориями будущего технологического суверенитета. Его задача — решить конкретную проблему максимально простым и знакомым способом.
Получаем замкнутый круг: мы выходим на рынок и всеми силами пытаемся купить то, что удобно и привычно в краткосрочной перспективе, зачастую в ущерб нашим собственным стратегическим интересам и будущему.
Получается, по вашим словам, отечественный софт развивается не естественно, а как бы вопреки? Не благодаря рыночному спросу, а почти по принуждению? В чем корень проблемы этой потерянной мотивации?
— Знаете, я открою вам «страшную тайну»: мотивации «вопреки» не существует в принципе. Все эти истории о том, как «вопреки всему победили, догнали и сделали» — это миф. Так не бывает. Нужно искать реальную мотивацию, которая на самом деле движет нашими разработчиками здесь, внутри страны. Ведь мы уже установили, что те же самые команды прекрасно и эффективно работают на иностранных заказчиков.
Корень проблемы кроется в том, о чем я говорил в самом начале. Когда разработчику нужно что-то создать, необходимо выстроить для него жесткие, понятные и четкие условия исполнения проектов. Здесь не нужно изобретать велосипед — все уже давно придумано. Открываем любую классическую книгу по управлению проектами... и сразу отправляем в мусорную корзину главу под названием «Agile» (гибкий подход к разработке программного обеспечения и управлению проектами — прим. ред.).
Наверняка все заметили общемировую тенденцию: наконец-то пришло осознание, что этот спонтанный, философско-креативный подход к разработке и решению производственных задач абсолютно неэффективен и бесполезен. Так что берем, к примеру, фундаментальный стандарт Project Management Institute (PMI) и смотрим, как нужно работать на самом деле.
Все по классическому циклу: постановка задачи, выполнение, анализ ошибок, корректировка задания, движение к цели. Эти прописные истины у нас попросту игнорируются. Никто ими не руководствуется. В результате разработчики полностью дезориентированы и годами топчутся на одном месте. Я не буду называть конкретные продукты, но я ежедневно сталкиваюсь с решениями, которые знаю уже по десять лет — и те, что у всех на слуху, — и они уже лет пять просто зависли в развитии без какого-либо прогресса.
Существуют ли успешные кейсы, удачные примеры российских решений?
— Конечно, есть. То, что я критикую или, точнее, высказываю конкретные технологические пожелания, не означает отсутствие положительных примеров. Мы постоянно работаем с ними.
И, кстати, Новосибирская область, при всем моем критическом настрое к кадрам, организации управления и местному правительству, считается одним из передовых регионов в этой сфере. Почему? Потому что мне, например, посчастливилось работать с Минцифрой, которая занимает очень четкую и жесткую позицию как в вопросах импортозамещения, так и в организации именно того самого производственного цикла: управления проектами, разработкой и внедрением. Это номер один. Я привожу их в пример, потому что они — пиковая точка развития нашей государственной машины в сфере ИТ. Это — во-первых.
Во-вторых, мы постоянно взаимодействуем с компанией «ЭлTех». У нас с ними постоянный диалог, и я настроен к ним крайне критически, но, если объективно оценивать производство сетевой продукции (сетевая продукция — это не только «железо», которое легко «клепается» в Китае, любое оборудование содержит встроенное программное обеспечение, серверы, системы хранения, сетевое оборудование — это прежде всего софт), то у них самая развитая и работоспособная линейка сетевого оборудования в стране. Локальное производство находится здесь, в Новосибирске. Я не знаю больше аналогов. Оно развивается, а разработчики, которые занимаются программным наполнением, очень хорошо реагируют на замечания, оперативно все исправляют и демонстрируют высокий уровень профессиональной подготовки. Это позволяет им гибко и быстро отвечать на запросы профессиональных заказчиков — в том числе и нас, интеграторов.
Я специально не упоминаю здесь производство компьютеров или серверов — это большая тема, которую нужно обсуждать отдельно, надеясь, что количество когда-нибудь перейдет в качество. Там остается нерешенной проблема с корпоративным ПО для управления предприятием.
Поэтому я сосредоточился на сетевом оборудовании в широком смысле — оно уникально. Нам катастрофически не хватает качественного сетевого оборудования и систем хранения данных. На «Технопроме», например, мы были рядом с одним из производителей, которых я ценю в масштабах страны — опять же, при всем моем критическом отношении к ним в личном общении. Это компания «Ядро» — один из немногих производителей, у которых реализован тот самый полноценный функционал программного обеспечения.
У каких российских решений, помимо уже названных, есть наибольший потенциал, а где перспективы минимальны? Чего не хватает?
Мы же говорим не только о внутреннем рынке, но и о внешнем. О какой-то конкуренции. А эта конкуренция, как бы мы ни старались оградиться, все равно прорывается на наш рынок — тот же параллельный импорт, о котором я уже говорил. Мы продолжаем покупать то, что нам удобно сейчас, забывая о стратегических интересах страны.
Вот с этим и приходится конкурировать. Поэтому продукция должна как минимум стоить дешевле, а как максимум — не уступать, и лучше превосходить общепринятые отраслевые стандарты. Мы долго жили по этим канонам, которые нам принесли «на блюдечке». Но как только это «блюдечко» разбилось, мы почему-то быстро о них забыли. Вероятно, потому что слишком расслабились под внешним влиянием и не потрудились усвоить те уроки, которые нам фактически подарили. Сейчас мы расплачиваемся за эту инфантильность.
Что же делать с этой инфантильностью? Где взять необходимые кадры, и нужны ли только управленцы?
— Ответ, как это часто бывает, лежит на поверхности. Вспомним слова Владимира Ленина: «Учиться, учиться и еще раз учиться». Но для этого необходимо создать две вещи: мотивацию и возможности. Честно говоря, я не вижу, чтобы в массовом порядке что-то этому реально способствовало.
Речь не о том, чтобы критиковать развитие рабочего класса — это, наверное, тоже нужно. Но этим рабочим классом должен кто-то руководить. Высокообразованные, сильные управленческие и технологические кадры, инженеры — они должны откуда-то взяться. А на текущий момент условия для их появления просто не созданы.
Здесь мы сталкиваемся с целым комплексом известных проблем. Например, нанять человека младше 30 лет — значит взять на себя дополнительные заботы и риски. Сфера ИТ стремительно стареет, и это очень тревожная тенденция. Средний возраст в моей компании, например, уже 40+. Как решать эту проблему?
Чтобы ответить, придется затрагивать самые острые и спорные вопросы современности — от ставки Центробанка и финансирования технологического производства до общей экономической политики. Почему так не происходит? Это уже выходит за рамки моей компетенции. У меня есть на этот счет личное мнение, но есть и более серьезные специалисты.
Могу лишь констатировать факт: существующая совокупность условий не мотивирует современных молодых людей в возрасте до 30 лет двигаться в сторону крайне сложных, интеллектуально насыщенных направлений. А ИТ — это одна из самых наукоемких отраслей, основа для всего остального: ни высокоточное производство, ни современные разработки невозможны без компьютеров и софта. И эта отрасль у нас не обеспечена ни ресурсами, ни кадрами, ни, что самое главное, — мотивацией.
Возможно, это проблема роста. Сейчас мы похожи на подростка, которого родители выставили за порог, и все наши «подростковые» черты — инфантильность, максимализм, неустойчивость — налицо. Но в этом нет ничего катастрофического. Возможно, это неизбежный этап, и когда-нибудь мы с ним справимся. Но пока мы наблюдаем серьезные перекосы на местах.
Кто в силах вырастить эффективные кадры?
— Все достаточно уныло и просто. Этим по-прежнему занимаются вузы — что неудивительно, ведь это их прямое предназначение. Мир устроен тривиально, и ничего нового здесь не придумаешь.
Вузы делают это сейчас гораздо хуже, чем раньше, тем не менее, именно они остаются основными поставщиками кадров. Люди, которые занимаются этим всерьез, знают, что им нужно, и потребляют знания. Однако ключевая проблема — не создается внешняя мотивация.
Вузы стали пассивными предоставителями образовательных услуг. Они перестали быть активными участниками, пропагандистами процесса образования и повышения уровня знаний. Поэтому тем немногим, кто приходит туда с серьезным настроем, необходима внешняя мотивация.
Откуда она берется? Не знаю. Возможно, из собственного кругозора, семейной традиции или подготовки. Я вижу это по себе. Может быть, где-то еще есть среда, которая дает эту мотивацию, но я не понимаю, откуда она появляется. Школы точно не дают ее. Скорее всего, она формируется в рамках семьи. Оттуда приходит человек, уже каким-то образом мотивированный, и он не просто потребляет знания, а отбирает их силой. Он их получает любой ценой. В этом есть и плюсы, и минусы. Например, у нас полностью деградировал институт наставничества, исчезло уважение к званию учителя. Произошла полная деградация авторитетов и уважения к старшим. За что боролись…
Можем ли мы предположить, что проблема не только в инфантильности молодого поколения, но и, например, в недостаточной квалификации преподавателей, их неумении заинтересовать аудиторию?
— Здесь нет простого ответа. Речь идет о более фундаментальных вещах, требующих базового образования, в том числе философского. Существует понятие «закон времени» — это закон скорости распространения и усвоения информации в развивающейся цивилизации.
Со временем скорость распространения информации достигает таких значений, что апеллировать исключительно к возрасту и накопленному опыту становится бессмысленно. Представьте подростка в лучшей форме: его мозг работает эффективно, он физически энергичен, полон амбиций. Если ему дать необходимый базовый объем информации, а затем последовательно наращивать его уровень — целенаправленно, а не через информационный шум вроде соцсетей, — тогда он способен быстро освоить сложнейшие специализации, на которые раньше уходили поколения.
То, что мастер когда-то передавал ученику годами, сейчас можно усвоить за 10 лет при условии ежедневной работы на современном технологическом оборудовании. Вот что мы видим на практике: высококлассный слесарь-токарь с многолетним опытом не может конкурировать с молодым специалистом, который детально освоил современные станки с ЧПУ и работает на них необычайно эффективно.
В результате те, кто понимает ценность старых мастеров, еще сохраняют к ним уважение, остальные же теряют его. Как человек в возрасте, я могу сказать одно: нужно непрерывно чувствовать себя подростком. Ежедневное учение, обучение, потребление и селекция информации, работа над собой — только это помогает сохранять авторитет. Тот, кто не делает этого, закономерно его теряет. Это объективный закон развития социума — «закон времени».
Сейчас мы наконец начинаем взрослеть. Нас «выгнали из дома», и мы понимаем, что прежняя система образования, та же Болонская, воспитывала узконаправленных «роботов», которых сложно назвать людьми в полном смысле слова. Мы отказались от этого и оказались на стартовой позиции: теперь человек должен иметь широкое образование, большой кругозор, эрудированность и быть знаком с множеством специальностей, а не быть заточенным под одну узкую отрасль.
К сожалению, мы находимся почти в нулевой точке. Возможно, с небольшим плюсом. Поэтому нам только предстоит начать этот путь — по-настоящему, с чистого листа.
Конкурентоспособная экосистема российского софта — это утопия или реальность, которую мы достигнем через несколько лет?
— На текущий момент это абсолютная утопия.
Сколько времени потребуется, чтобы стать конкурентоспособными?
— Сейчас бессмысленно говорить о сроках. Сначала нам нужно принципиально изменить подход и понять, зачем мы вообще этой задачей занимаемся.
Возьмем базовые принципы управления проектами из тех же учебников PMI: цели подавляющего большинства участников проекта должны совпадать с целями самого проекта. Иначе ничего не получится. У нас же в разработке софта декларируются одни цели, а на практике преследуются совершенно другие. Пока между ними нет хотя бы 60-70% соответствия, говорить о сроках бесполезно.
Потенциал огромен — мы талантливые люди, у нас много прекрасных программистов. Мы буквально созданы для этой работы, если выражаться вульгарно. Поэтому перспективы у нас замечательные, а сроки могли бы быть очень оптимистичными по сравнению с другими странами.
Но сначала нужно начать этим заниматься. Если мы просто смотрим на поленницу дров во дворе и даже не выходим из дома, — как можно рассуждать о том, когда мы их наколем? Это бессмысленно.
Фото предоставлено спикером