досье Андрей Шаронов Управляющий директор ГК «Тройка Диалог». Родился в 1964г. в Уфе. Образование: Уфимский авиационный институт; Российская академия государственной службы при Президенте Росси
Андрей Шаронов
Управляющий директор ГК «Тройка Диалог».
— Главная проблема, которая может спровоцировать новый кризис, — плохие долги банков. Их два вида. Первый: банк с самого начала знал, что кредит не вернут, а теперь искусственно пролонгирует его, чтобы скрыть размер просрочки. Второй: банк в свое время провел проверку и выдал кредит надежной компании, но она в результате кризиса потеряла возможность расплачиваться по кредиту. Что делать банку в этом случае? Можно потребовать залог, но тогда он получит в собственность неприбыльный бизнес, ко всему прочему непрофильный, в котором банк ничего не понимает.
Чем дольше длится кризис, тем больше на балансе банков будет доля плохих кредитов, так как все больше хороших компаний перестанут их обслуживать. Вопрос — где та точка, после которой процесс перейдет в неуправляемую фазу.
Под неуправляемой фазой Андрей Шаронов понимает ситуацию, которую многие региональные банки в какой-то мере уже испытали на себе в октябре-ноябре 2008 г., когда вкладчики стали массово опустошать депозиты. «Но тогда это не носило массового характера, — уточняет он. — У государства было много денег, чтобы загасить пожар. Сейчас ситуация меняется».
— Весь мир все еще находится в ситуации «сдувания пузырей». И фундаментальные угрозы пока существуют. Так, в мире глобальные банки на данный момент списали плохих активов на $2 трлн. Но эксперты говорят, что их на самом деле в два раза больше. Это означает, что какой-либо банк — глобальный игрок, «голубая фишка» — может по итогам квартала или полугодия объявить, что у него миллиардные убытки. И сразу стоимость акций вниз, рынки вниз. А если это системный институт, как было с американским страховым агентством AIG, которое весь мир страховало?
Вполне может быть, что мы проскочим за счет того, что мировую финансовую систему накачали деньгами. А может, и не проскочим.
Впрочем, есть и положительные сигналы, что падение рынков замедляется.
— Есть ощущение, что начался небольшой рост на рынке недвижимости США. Потом стали расти цены на нефть, соответственно, слегка ожил фондовый рынок.
Впрочем, есть и ложка дегтя — вместе с ценой растут и мировые запасы нефти. Парадокс! Есть гипотеза, что рост цен на нефть основан на фьючерсных ожиданиях трейдеров, которые базируются на девальвации доллара. То есть они закладывают цену на нефть с учетом падения курса доллара. А значит, рост вызван не экономическим оздоровлением, а некими другими причинами.
— Анекдот про блондинку знаете? Ее спрашивают, какова вероятность встретить на улице динозавра. Она отвечает: 50 на 50 — могу встретить, могу нет. Тут так же. Много факторов, и их комбинация может сдвинуть весы в любую сторону.
— Цена на нефть. Цены на рынке недвижимости США и России. Если американский рынок существенно пойдет вниз, то можно почти со стопроцентной уверенностью сказать — все остальные обрушатся тоже. Еще важные факторы — курс валют, потребительские настроения, индекс безработицы.
Когда сдуваются инвестиционные пузыри, инвесторы продолжают искать наименее рискованные области для вложения средств. Одной из них может стать, как это ни странно, российское ЖКХ. В прошлом году ГК «Тройка Диалог» объявила о создании инфраструктурного фонда в России объемом $1 млрд. Специалисты группы компаний ищут инвесторов, которые захотят вложиться в российское коммунальное хозяйство, чтобы получать потом с него стабильный доход. То, что инфраструктурные объекты в подавляющем большинстве регионов страны находятся в удручающем состоянии, финансистов не пугает — напротив, этот факт позволяет рассчитывать на быструю окупаемость инвестиций.
Впрочем, Андрей Шаронов признается, что проект планировали запустить еще в 2007 г., потом перенесли на 2008-й, но случился кризис, и планы пришлось скорректировать. И уточняет: «Тройка Диалог» не отказалась от самой идеи фонда, просто работа с инвесторами будет вестись точечно — от сделки к сделке.
— Инфраструктурный фонд относится к типу фондов частных прямых инвестиций. Мы ориентируемся на инвесторов, готовых вкладывать на довольно продолжительный срок — от трех лет и выше, до шести-восьми лет.
— Все объекты инфраструктуры: дороги, порты, транспортные терминалы. ЖКХ, включая водоснабжение и водоотведение, утилизацию твердых бытовых отходов, содержание жилого фонда и теплоснабжение.
— А кто Вам сказал, что мы ориентируемся на российских бизнесменов? Мы смотрим на глобальных инвесторов. На арабов, крупные американские фонды. Прежде всего пенсионные. Мы хотим заставить работать деньги американских учителей в России.
— Пока нет. Но несколько недель назад мы организовывали встречу в Центробанке и ряде компаний для восьми крупнейших американских фондов, у которых есть лимит в $25 млрд на инвестирование в России. Представьте: восемь человек ездят по стране и думают, вкладывать сюда или нет. Правда, пока они думают про более ликвидные инструменты — акции, облигации. А для инфраструктурного фонда нужны долгосрочные, стратегические инвесторы, которые не потребуют продать бумаги и отдать им деньги завтра.
— Ездим по стране, оцениваем системы водоснабжения, канализации, теплоснабжения, обслуживания жилого фонда. Смотрим на строительство доступного жилья и на вывоз и захоронение твердых бытовых отходов.
— Во-первых, на них всегда есть спрос. Вне зависимости от того, спад или подъем, люди платят за воду, электричество, вывоз мусора, и это дает постоянный денежный поток.
Второе. Как правило, состояние этих бизнесов плохое или очень плохое. Поэтому, если приходит серьезный инвестор, прежде всего стратегический, индустриальный, у него есть возможность даже за небольшие вложения получить хороший результат. Есть такая кривая: повысить эффективность с 5 до 10% гораздо легче, чем с 25 до 30% или с 90 до 95%. За первые 5% заплатишь копейку, за последние 5% — миллиард.
По воде такого стратегического инвестора мы уже нашли — это французская компания Veolia Water. Компания работает в 59 странах мира и обслуживает 117 млн жителей и 40 тыс. промышленных потребителей. При этом Veolia Water выступает и как инвестор, и как подрядчик. Приходит со своими деньгами, набирает штат, начинает учить персонал работать по-новому.
— Конечно. Деньги можно приносить, только если полностью меняются компетенции, технологии. Чем интересен опыт глобальных компаний — они проводят полную оценку объекта инвестирования, так называемый дью дилидженс. То есть приходят на водоканал, изучают, общаются. После оценки оказывается, что ситуация схожа с той, которая была решена в Испании или на Мадагаскаре. Компания аккумулирует опыт разных проектов, реализованных в различных странах, приглашает менеджеров, которые ими занимались. На первом этапе уже эти знания и решения безо всяких инвестиций повышают эффективность.
— Да, они претендуют на то, чтобы управлять активами. Но в России своя специфика, и главное — это тарифы. Невозможно при существующем законодательстве выстроить тарифы на 10-15 лет вперед, чтобы прогнозировать денежный поток, который будут получать инвесторы.
— Ну если не захочет, то не о чем и говорить. Тогда никто не приходит, и МУП продолжает снабжать Вас этой же водой с прежними издержками.
Западные компании уже научились создавать «коробочные продукты» по управлению ЖКХ. Ничего не мешает внедрить эту схему и в России. Единственное, что пока вызывает недоверие западных инвесторов, — это отсутствие успешного опыта.
«Они хотят видеть, что мы подписали соглашение, со всеми договорились — и в течение двух-трех лет все идет по плану, никто ничего не развалил, инвесторы стали получать доход, жители стали более довольны и т.д.», — перечисляет Андрей Шаронов. Как только появится первая success story, успешный опыт может быть тиражирован сразу в десятках городов.
— На самом деле речь идет о будущем развитии бизнеса компании. Эта тема для нас новая, никакого дохода она пока не приносит. Но интерес к ней очевиден: потребности в развитии инфраструктуры огромны, а у государства нет ресурсов, сколько-нибудь сопоставимых с этими потребностями.
Еще аргумент. В мире давно научились совмещать полезное с приятным. И везде из проблем с инфраструктурой делают бизнес.
— Мы уже ведем переговоры с пятью городами в центральной части России, на западе и в Поволжье. С какими именно, пока не могу сказать. Однако на данном этапе наиболее оправданы проекты в городах с населением не более 500 тысяч человек. В городах-миллионниках проблемы и необходимость в инвестициях возрастают значительно.
— Я думаю, в течение двух лет мы запустим несколько проектов.
— Вы знаете, у нас была такая гипотеза. До кризиса мы все неправильно себя вели, не диверсифицировали вложения, не развивали реальный сектор. И надо дождаться кризиса, чтобы наконец-то начать инвестировать в правильные проекты. Так вот, это неправда. Инвестиции — это вообще-то про рост, а не про выживание. В кризис настолько мало ресурсов у всех, что все второстепенное отметается.
Но есть и другая правда. Если оценивать привлекательность нового алюминиевого завода и проекта в ЖКХ, то денежный поток от последнего будет намного стабильнее, особенно в тяжелые времена. Обратная сторона этого дела в том, что у нас нет опыта в реализации подобных программ, и у нас недружественная законодательная среда.
55%
|
Износ котельных
|
58%
|
Износ электрических сетей
|
63%
|
Износ канализации и тепловых сетей
|
25%
|
Рост тарифов на электроэнергию и газ к октябрю 2009 г.
|
>2 трлн руб.
|
Объем инвестиций, требуемый для полного восстановления жилищного фонда и коммунального хозяйства РФ
|