«Если ты прошел огонь и воду и при этом остался человеком, ты обязательно поймешь, что жизнь — это целый мир, при этом жизнь слишком коротка, чтобы разменивать ее на какие-то мнимые ценности».
Известный дирижер, приглашенный на исполнение программ финального третьего тура на Девятом международном конкурсе юных скрипачей (Новосибирск), рассказал о конкурсе, работе с юными исполнителями и особенностях современной музыкальной жизни.
Каково ваше отношение к исполнительским конкурсам? Насколько они важны для становления хорошего музыканта? Нужен ли этот опыт?
— Мы живем в условиях конкурентной среды, конкуренции в профессии, что вполне нормально. Конкурсы — это очаг конкуренции, место, где побороться можно на всеобщем обозрении, «наглядно». При всех «минусах» любых конкурсов в них есть очень большие «плюсы». Во-первых, это максимальная мобилизация участников и возможность выйти на более высокий уровень собственного развития.
Во-вторых, будучи рядом с себе подобными, молодой музыкант вынужден делать что-то, чтобы его исполнительство было замечено и оценено. Иными словами, все самые хорошие качества проявляются в состязании. Говорят, конкурс — это спорт, гонка за чистотой и безошибочностью. Но точность в ремесле и в профессии еще никто не отменял, именно ремесленная точность, наряду, конечно, с одухотворенностью и художественной стороной, в исполнительских искусствах нужна!
Поэтому в целом участие в конкурсах готовит музыканта к конкурентной борьбе, дает ему шанс заявить свои лидерские качества, и в этом смысле это положительная история.
«Изюминка» IX Международного конкурса юных скрипачей — игра с профессиональным симфоническим филармоническим оркестром, причем в разных залах Новосибирска. Как вам эта идея и ее реализация?
— Приглашение к участию в работе конкурса одного из лучших в стране филармонических оркестров, который сейчас просто в блестящей форме, — это очень и очень хорошо! Раскрыться по-настоящему, быть замеченным, проявить себя и продемонстрировать наилучший звук молодому музыканту можно только рядом с таким высоко профессиональным партнером, как Новосибирский академический симфонический оркестр. Для струнников это особенно важно, как и наличие хорошего инструмента.
То обстоятельство, что конкурс проходил на разных площадках, видится мне также правильным. Это, во-первых, хорошо для самих исполнителей. В своих номинациях они были в одинаковых условиях: дети младшей группы играли в камерном зале Новосибирской филармонии, старшие — в концертном зале имени А.М. Каца, в котором нужен более мощный звук. Формат получился правильным. Во-вторых, это освежает конкурс. В нем было движение, динамика, не засиделости и застоя. Любое действо должно иметь движение. Этот режиссерский шаг мне понравился.
Как вы оцениваете именно организацию этого Девятого конкурса?
— Я буду не одинок, так как слышал мнение и членов жюри. Один из уважаемых музыкантов, входящих в него, говорил, что он сам организовал больше 20 конкурсов, участвовал более чем в 70 — и он впечатлен! Я сам, кроме концертной работы, часто выступаю в качестве дирижера на подобного рода конкурсах и хочу сказать, что по 10-балльной шкале я бы поставил 15: все прошло без малейших накладок, четко по плану, выверено.
Хотя совет на перспективу я бы все же дал: больше работы пиар-службы, больше журналистов, телевидения, интернет-ресурсов, прямой трансляции. Как говорил в своем афоризме известный собирательный автор, писатель Кoзьма Прутков, «нельзя объять необъятное», но стремиться к этому нужно.
В жюри конкурса прославленные исполнители и педагоги. Наверное, вы были знакомы с кем-то из них прежде. Как прошло ваше знакомство с полным составом жюри, каково ваше впечатление?
— Состав жюри по-настоящему звездный! Я раньше встречался и даже выступал на сцене с Сергеем Ивановичем Кравченко, который заведует кафедрой струнных инструментов в Московской консерватории, выступал с оркестром АСО Санкт-Петербургской филармонии, где концертмейстером оркестра является Александр Ефимович Шустин, выступал с ним же как с солистом в Новосибирске. Выступал на сцене с некоторыми учениками выдающегося Захара Нухимовича Брона (Маюко Камио, Япония, Алексей Семененко, Украина), знаю их стилистику, знаю, что Михаэль Стрихарж играл в программах в составе оркестра с Гербертом фон Караяном…
В общем, точно представляю себе, в каких коллективах работали, на каких сценах стояли, в каких конкурсах побеждали те, кто судил в этот раз. И это дает, уверяю вас, понимание, что здесь нет ни одного даже «полу-дилетанта», извините за это слово. Это мастера с большой буквы, и очень хорошо, что они уже старшего возраста. Это люди, имеющие громадный человеческий, исполнительский, педагогический опыт. Захар Брон не может приглашать специалистов, которые имели бы сомнительную профессиональную репутацию. Когда он глава жюри — этим все сказано, это — определяющее.
А в чем залог успеха вообще любого конкурса? Число участников, премии?
— Высокопрофессиональное жюри, репутация конкурса и его лауреаты, побеждавшие ранее, сплоченная команда единомышленников, кто работает в оргкомитете конкурса, которая имеет друзей, волонтеров, помощников, которая заручилась поддержкой региона либо государственной поддержкой — без этого невозможно провести хороший конкурс — и которая имеет дружеские творческие связи с коллективами и, скажем, площадками для проведения такого сложного проекта.
Играть с оркестром с одной репетиции, да еще и продолжая при этом сражаться в конкурсе — дело непростое. Как юные участники с этим справляются и какова задача дирижера, который видит совсем юных исполнителей в первый раз?
— Девиз «пусть победит сильнейший» никто не отменял. И даже если это не спортивные соревнования, здесь также видно силу духа, уровень подготовки, это закаляет. Сталь нужно закалять! Конечно, с одной стороны, одно проигрывание с оркестром перед выступлением — это крайне мало, а с другой — это наша сегодняшняя концертная жизнь, такова наша филармоническая реальность. То есть во взрослой жизни 10 репетиций никому не дадут; во взрослой жизни один раз с оркестром для солиста — это уже много. Конечно, я немного преувеличиваю, но максимум — два раза в зависимости от того, какой сложности концерт, какого уровня. К этой реальности ребята должны быть готовы.
Геннадий Рождественский вспоминал, как он репетировал Четвертую симфонию Шостаковича с одним американским оркестром (это было в Кливленде) и в конце второй части — там, где играют струнные с коробочками, — музыканты стали смеяться. Дирижер спросил их: «Что, братцы, смеемся?» А американские музыканты ответили: «Лошадки скачут». На что Рождественский сказал, что у него совершенно другие ассоциации, и рассказал, что это может быть перестук по трубам из камеры в камеру в советских тюрьмах… На ваш взгляд, насколько важно исполнителям, исполнителям-детям понимать, ЧТО они играют? Например, играя первый концерт Шостаковича.
— Геннадия Николаевича Рождественского Арнольд Михайлович Кац считал самым одаренным дирижером современности. Он лично мне об этом говорил неоднократно. Гениальность же композитора заключается в том, на мой взгляд, что все, что хотел сказать, он изложил в нотах. При этом талантливость исполнителя заключается в том, чтобы прочитать этот второй или третий уровень мысли, который заложен композитором. Шостакович — особенный автор.
Я думаю, что поначалу любой молодой музыкант подражает чужим эмоциям, но нельзя требовать от человека младше двадцати лет ощущать трагедию, которую обычный человек ощущает после сорока, после пятидесяти лет, который может ее осознать. Во время исполнения концерта молодой музыкант как бы проживает эмоционально то, что вкладывал композитор. Многое зависит от педагога, который должен верно трактовать и передавать ученику заложенные в текст истинные эмоции автора.
Повторяю, Первый скрипичный концерт Шостаковича, как и другие сочинения автора — это музыка глубочайшего философского содержания и нескольких уровней понимания. Молодым музыкантам нужно такие сочинения играть. Они взрослеют на этой музыке, становятся глубже в понимании жизненных смыслов, когда-нибудь они придут к настоящему осознанию.
Я вспоминаю киносъемку Д. Д. Шостаковича от 1942 года, всего 77 лет назад, который рассказывал о начале его работы над Седьмой симфонией. По лицу Дмитрия Дмитриевича видно, что он не знает в этот момент записи, что будет с ним, когда он закончит свой рассказ: в его глазах был ужас, ужас от той действительности, которая была вокруг. Эту действительность и эмоции других исполнявшихся на конкурсе авторов конкурсанты передали, как мне показалось, очень убедительно.
Часто мы слышим сожаления о том, что эпоха больших исполнителей ушла. Не те актеры, не те художники, не те музыканты. Вот раньше… Это действительно так, и великих больше нет, или мы что-то не понимаем, не видим?
— Я думаю, скорее второе. Любая эпоха дает свету определенное количество талантливых или даже гениальных людей, но, как сказал философ, «точка зрения зависит от угла зрения, в котором вы находитесь», и иногда в этот угол зрения гениальные не попадают... Искусство в России постепенно превращается в бизнес. В бизнесе главная цель — это прибыль, что не может быть истинной целью в служении настоящему искусству.
Я не настаиваю на том, что художник должен быть голодным, но я говорю, что художник в погоне за большими деньгами, большой прибылью, часто продает душу дьяволу. И, к сожалению, часто дьявола некоторые неискушенные зрители принимают за Бога. Настоящее искусство — это служение, и в большей массе оно должно быть бескорыстным. Повторюсь, люди искусства не должны быть бедными, но служение искусству — это не бизнес. В искусстве должна быть искренность, глубина и проникновенность. Приведу пример.
Однажды я был — совершенно случайно — на сольном концерте Григория Соколова в какой-то очень маленькой деревушке в Испании. Это был зал на семьсот человек, практически в поселении на две улицы, без всякого пафоса и мигалок, приехал скромный, но выдающийся артист, гениально сыграл при полном зале в первом отделении сонаты Моцарта, во втором — Бетховена, сказал публике слова благодарности и уехал. Не думаю, что его гонорар за данный концерт составил астрономическую сумму. Это было откровение…
Или посмотрите, например, какие гениальные вечера устраивает Михаил Плетнев. В искусстве не может быть конъюнктуры! Я не являюсь, например, кинокритиком, но самые гениальные советские фильмы создавались на малюсенькие средства, смотрели мы их и смотрим десятки раз, а сейчас берутся огромные бюджеты на кино, а «продукт» такой, что мы даже смотреть эти «шедевры» второй раз не можем.
Как привить это правильное понимание искусства и хороший вкус детям?
— Многое делается в этом направлении, работают музыкальные и специальные школы, работает много педагогов-подвижников, мы их увидели и здесь, на конкурсе, много детских концертов и концертов для детей в каждом зале страны, дети интересуются и искусством, и возможностью принимать личное участие в концертах, конкурсах, фестивалях. Правильное понимание искусства может привиться только при общении с настоящими мастерами. Есть проблема в регламентах образовательных процессов — из-за бесконечных попыток реформирования профессиональных стандартов образования на всех уровнях, музыкальные школы, например, подменить музыкальными кружками. Этого нужно избежать.
Бумаготворчество и бюрократия в школах, училищах, ВУЗах растет, что мешает в итоге процессу музыкального и художественного образования детей и студентов. Россия всегда была и остается страной, которую знают другие страны по ярчайшим представителям искусства, русская исполнительская школа является одной из самых уважаемых и востребованных в мире.
Чем больше детей в детстве получат музыкальное или художественное образование, тем здоровее общество будет в целом, тем больше людей будет проповедовать хороший вкус. И еще…. Лучше встретить на улице мальчика со скрипкой в руках, чем хулигана с битой. Не правда ли?
Увы, искусство сложных смыслов не в моде, людям, особенно молодым, хочется легкости…
— Человек так устроен, что и хорошие манеры, и хорошее воспитание, и хороший вкус нужно в обществе воспитывать. Воспитание — это система некоторых запретов, иногда против воли воспитуемого. При Советском Союзе симфонические оркестры и солисты выступали в обеденных перерывах промышленных предприятий, классическая музыка звучала по основным каналам. Люди соприкасались совсем близко с настоящим классическим искусством. Да и массовый сегмент — эстрада и другие виды— был достаточно профессионален.
Хочешь не хочешь, Советский Союз дал много потрясающих музыкантов. Молодежь в силу возраста тянется к легкому или протестному, но со временем, если в детстве заложены правильные ростки — приходит к настоящему высокому классическому искусству. Потребность в таком музыкальном воспитании у многих есть, они и являются основными зрителями театральных и концертных залов. Есть подвижники, которые пропагандируют исключительно классическую музыку, и, я думаю, самыми главными подвижниками и воспитателями вкусов являются настоящие Мастера на сцене. Я уже упоминал некоторых из них сегодня.
Конечно, когда играет Мастер — к нему идут как на исповедь, многие из них — из плеяды артистов, получивших известность после побед на конкурсах.
— Наша молодежь в восторге от ваших мастер-классов по дирижированию. Что вам хочется дать студенту, которого вы видите первый раз, что вы транслируете как педагог по дирижированию?
— Правду. Хрестоматийную правду. Я пытаюсь окунуть их в сложившуюся в обществе и в профессии систему измерений. Мне посчастливилось учиться у хороших педагогов и наставников, среди моих наставников был и Арнольд Михайлович Кац. Есть хорошее правило: плох тот ученик, кто не мечтает превзойти своего учителя и который не учится у всех. Башмет Юрий Абрамович, известный музыкант, мне как-то говорил, что правую руку ему помогла правильно поставить однокурсница. Такое, оказывается, тоже бывает.
Уже скоро 30 лет, как я преподаю дирижирование, но могу честно сказать, что только лет 5-7 назад я по-настоящему, как мне кажется сегодня, понял, что нужно для того, чтобы человека научить искусству дирижерского исполнительства. Причем этой системой измерений, этим аршином я стал присматриваться к работам всех крупных мастеров разных времен и стран и обнаружил, что эта система в большинстве случаев работает!
Эта формула, определенная цепь действий и тактика, которая позволяет видеть, как сканер, сразу, у кого есть какие недостатки или ошибки, и что на каком этапе нужно делать или поправлять. Моя мама, которой вот уже 15 лет нет, учила меня тому, что всегда нужно быть правдивым, говорить только правду. Можно чего-то недоговорить, но нельзя врать.
Любой человек, который выходит на сцену или дирижирует в классе, — я его вижу: либо он обманывает, мягко говоря, либо он говорит (несет со сцены) профессиональную правду. Это я и пытался объяснить на мастер-классе в Новосибирске, такая моя жизненная позиция — профессионализм, откровение и правда. Вот Брон говорит правду! Удивительно деликатный человек, тактичный, скромный. Я сидел на его мастер-классе — он настоящий мастер. Он искренний человек.
В общем, я возвращаюсь к тому, о чем уже говорил: если ты талантлив и честен, если ты трудолюбив, если тебе повезло с педагогами, тебя не сломали медные трубы, ты можешь сам стать мастером, если ты прошел огонь и воду и при этом остался человеком, ты обязательно поймешь, что жизнь — это целый мир, при этом жизнь слишком коротка, чтобы разменивать ее на какие-то мнимые ценности…
Беседовала Юлия Антипова