Анна Мишина: «Мы арендуем Землю у будущих поколений»

«Мы арендуем Землю у будущих поколений». Такой философии следует «Инноватор года — 2022», основательница и директор компании «Микопро» Анна Мишина. Будучи экономистом по образованию, амбициозная жительница Академгородка никак не смогла пройти мимо науки и направила внимание на ее внедрение во благо не только своему профессиональному и предпринимательскому росту, но и планете. По крайней мере, именно так она видит миссию своей компании: принести глобальную экологическую пользу.

«Микопро» занимается производством биопрепаратов для защиты растений. Казалось бы, создать в Новосибирске предприятие, рынок сбыта для которого — сельское хозяйство, — это рискованная затея, ведь отрасль здесь развита не так мощно, как, например, в южных регионах. Однако маленькой научной компании удалось занять свою нишу, и теперь она выходит на новый виток. «ДК» поговорил с Анной Мишиной о ее сложной задаче, необычном бизнесе и масштабных целях.

Ты по образованию — экономист-математик, и вдруг — грибы. Как это случилось?

— Когда я училась в магистратуре и изучала экономику, оптимизацию налоговой системы, я решила параллельно устроиться работать в Инновационный центр Кольцово, потому что хотелось реализовываться, применять свои знания в работе с проектами, влияющими на развитие территорий. Организация занималась развитием инновационной экосистемы и подключалась к научным разработкам и к бизнесу на разных стадиях: от стартапов до готовых компаний, которые приходили за консалтинговой помощью. Я начала там работать в качестве финансового аналитика, в мои задачи входил финансовый анализ, бизнес-планирование, оптимизация моделей вывода продуктов на рынок.

Работая над очередным биотехнологическим проектом, мы с командой узнали, что есть такая научная разработка, как хищные грибы, которые можно использовать в сельском хозяйстве. Ими занималась доктор биологических наук, профессор, заведующая лабораторией коллекции грибных культур и простейших ФГУН ГНЦ ВБ «Вектор» Роспотребнадзора Тамара Теплякова. Заразившись идеей, я поняла, что можно научную разработку донести до реальных полей, и ввязалась в эту «авантюру». Так в моей жизни появились любимые хищные грибы: естественные враги нематод (нематоды — это микроскопические круглые черви-паразиты) и компания, созданная для реализации этого стартапа.

Изначально этот штамм хищного гриба применялся не только в сельском хозяйстве: с ним можно делать препараты для животных и даже использовать для человека, но эти тематики имеют еще более высокий порог входа и не рассматривались как приоритет.

Изучая новые технологии, я поехала на форум «Мир биотехнологии» в Москву, познакомилась там с руководителем картофельной фабрики, благодаря чему мы плавно перетекли на рынок средств защиты картофеля от нематод. Так получилось, что картофель стал основной культурой, с которой мы теперь работаем наиболее плотно.

Мне самой удивительно, как я пришла в биотехнологии и оказалась в сельском хозяйстве, потому что это вообще не было моим профильным направлением. В университете у нас, экономистов, было принято стремиться в какую-нибудь консалтинговую, аудиторскую компанию «большой четверки». И вдруг я попадаю в инновации, в стартап, в агросектор. Все-таки сельское хозяйство у нас как отрасль презентовано не совсем верно. В Сибири эта сфера всегда была дотационной и требующей больше внимания, чем ей готовы здесь уделять. Поэтому, начав работать на этом рынке, я поначалу стеснялась и говорила, что занимаюсь инновациями. Это звучало понятно и солидно. Сейчас, когда начала размышлять, почему жизнь привела меня именно в это дело, я поняла, что все неслучайно и соотносится с моей жизненной целью: миссия нашей компании — продлить планете жизнь.

Каким образом можно продлить жизнь планете? Звучит глобально.

— Мы производим биологические препараты и средства защиты растений на основе естественных врагов насекомых, патогенов и паразитов. Мы подбираем такие микроорганизмы (хищные грибы были первой разработкой), которые естественным образом борются с тем или иным вредителем. Например, хищный гриб борется с нематодой в природе и регулирует ее численность. Задача нашей работы — найти такой микроорганизм (к примеру, штамм гриба), который можно воспроизвести в лабораторных условиях, эффективно масштабировать, выпускать в промышленных объемах и смело применять на полях. Мы провели испытания и поняли, что это эффективный препарат, затем отработали технологию промышленного внесения, потребительскую форму, выработали норму и стандарты применения.

Но если смотреть на нашу миссию шире, то это вывод на рынок препаратов, которые так или иначе возвращают планете естество. Мы заселяем в почву такие микроорганизмы, которые постепенно начинают возвращать ее к сбалансированному естественному состоянию. Сейчас на полях применяется очень много химии: и к почвам, и в целом к сельскому хозяйству долгое время многие относились беспощадно, прибегали к не совсем экологичным методам, чтобы получать больше урожая с гектара, не думая о том, что землю надо беречь. Мне очень нравятся хозяйства, агрономы, холдинги с близкими нам ценностями и целями. Однажды молодой агроном сказал мне очень мудрую вещь: «Мы арендуем Землю у будущих поколений». Это очень хорошо укладывается в нашу миссию — бережный подход, который ведет нас к таким инновациям и разработкам, которые будут помогать почве восстанавливаться, а растениям — формировать свой естественный иммунитет. Сейчас мы создаем инсектициды, которые должны бороться с насекомыми так же яростно, как химия, но это будут бактерии, которые внедряются во вредителя и парализуют его, не нанося урона экосистеме.

Все механизмы уже созданы природой, и наша задача — понять их и использовать ей на благо. Если смотреть еще шире, то это относится не только к сельскому хозяйству и природе: одна из наших перспективных задач — все-таки создавать продукты и для человека.

Сейчас мы пересматриваем масштаб своих целей, формируем команду, и для меня очень важно, чтобы люди, с которыми мы будем работать, разделяли наши ценности — не только наш подход к природе и к человеку, но и к бизнесу: работа на рынке должна быть честной, добросовестной и полезной.

Ученые, которых мы берем в команду, тоже должны быть увлеченными и стремиться реализовывать что-то свое в интересах бОльших целей. Для меня важно сформировать благоприятные условия для научного поиска и довести разработки до рынка, потому что многие ученые зажаты в рамки, и я вижу, как «болит сердце» у людей, когда их разработки либо умирают, «не родившись», либо неправильно внедряются.

Как ты поняла, что это будет перспективная история? Ученая разрабатывала штаммы грибов, которые могут быть полезны во множестве сфер, и никто не превратил это в стартап…

— Попытки реализовать проект были. Исследования Тамары Владимировны ведь начались еще пару десятилетий назад, и за это время было несколько попыток разных команд вывести продукт на рынок, но они не увенчались успехом. Почему получилось именно у нас — я полагаю, совпала критическая масса обстоятельств: сильное желание его развивать, готовность работать на этом рынке и наш качественно новый подход.

Сегодня я понимаю, насколько сельское хозяйство — интересная и важная отрасль, ведь что бы ни происходило вокруг, еду нужно выращивать всегда. И последние события в мире показывают, что страна сильна тогда, когда обеспечена в первую очередь продовольствием. Работать на нашем рынке интересно, но работа требует вдумчивости и вложения ресурсов, «что-то внедрить» и «снять сливки» не наш метод, ведь мы говорим про биотехнологию и работу вдолгую, а это очень аккуратное движение к доверию аграриев, требующее технологии и сервиса.

Как можно понять и просчитать, что проект выстрелит?

— Я, наверное, с одной стороны, плохой предприниматель, а с другой — очень хороший, потому что это интуиция. Когда мы оформили разработку в проект, точно не осознавали и не знали, во что ввязываемся, насколько это серьезно и масштабно. Но первая разработка — хищные грибы — открыла дорогу к истории создания сильной компании, которая будет выводить на рынок биологические препараты для защиты растений. Мы, конечно, прикидывали и оценивали инвестиционный проект, но, как мы знаем, оценка проекта и реальность могут, мягко говоря, не совпадать. Поэтому инвесторов не приглашали, вкладывались сами, выигрывали конкурсы, небольшие гранты. Первым делом мы создали небольшую лабораторию и опытную мелкосерийную производственную площадку. Первые привлеченные деньги — субсидия наукограда Кольцово, 500 тыс. руб. на инновационный стартап. Тогда казалось, что это большие деньги, но по факту хватило на то, чтобы купить микроскоп. Мы действовали шаг за шагом — так быстро, как могли, и сразу же вступили в диалог с отраслью. Через год мы планируем запуск масштабного бизнеса, и это будет уже совсем другая история.

Когда я познакомилась с рынком картофеля, оказалось, что нематода — это серьезное заболевание, которое набирает обороты, и проблема требует решения. Долгое время с нематодой никак не боролись, поскольку эта угроза не явная, а скрытая — проявления имеют в основном вторичные заболевания. Нематода — это первопричина: когда она питается растением, то делает проколы, нарушая защитную систему, и через них проникают заболевания и патогены. Поэтому, не понимая истинную причину, фермеры боролись с последствиями: гнилями, бактериозами и прочими вторичными проявлениями. Так проблему запустили. Мы погрузились и поняли, что ситуация будет только усугубляться, и вопрос нужно решать. Вот так на картофеле и сошлись все дороги.

Картофель — это одна из базовых и маржинальных культур для России, и когда проявилась потребность ее «спасать», стало понятно, что наши решения будут востребованы. Мы постоянно ищем умы, которые понимают морфологию вредителя, принципы и причины развития проблемы, а также механизмы ее диагностики. В Новосибирске, к сожалению, очень много хозяйств, не знакомых с проблемой. Поэтому центральная часть России откликнулась первой, да и основной объем картофеля выращивается там. Кроме того, в Сибири не было быстрых и хороших инструментов выявления проблем. Сейчас могу сказать, что уровень фермеров и агрономов вырос.

Чем действие ваших препаратов отличается от стандартной химии, и почему у биологии и химии — противостояние? Как им подружиться?

— Раньше на рынке в основном была только химическая защита, к биологии был большой скепсис. И наш такой долгий путь роста связан в том числе с этим. Это как антибиотики и пробиотики. У Кольцово такая миссия, наверное, — долго прокачивать сознание, чтобы люди начали воспринимать свою экосистему всерьез (и микрофлору ЖКТ, и микрофлору почвы). Химия работает быстро, как антибиотики: если уровень заболевания слишком высок, она используется как скорая и высокоэффективная мера. И действительно химия в этом хороша, потому что биологии все-таки нужно время. Когда уровень заболевания зашкаливает, можно применять химию, но я сторонник того, чтобы делать это комплексно в сочетании с биологией. Химия может временно снизить, сдержать заболевание, но биология при этом подавляет вредителя, восстанавливая почву, и держит результат весь сезон. Химия, к сожалению, имеет последствия: к ней возникает устойчивость, так как практически вся таблица Менделеева уже использована в тех или иных препаратах, и они постоянно применяются, соответственно, вредители вырабатывают резистентность. Кроме того, когда вырабатывается устойчивость, норму нужно повышать, и она наращивается в прогрессии, повышая издержки хозяйств. Далее, несмотря на увеличение доз, умирают все равно только самые слабые особи вредителей, выживают сильные, от которых и появляется устойчивое потомство. Получается, применяя химию, мы своими руками формируем таких вредителей, с которыми сложнее будет бороться. Поэтому я — за интегрированный подход: если проблема запущена, надо использовать химию, чтобы сдержать развитие, но одновременно применять и биологию, чтобы она успела развиться и держала результат долго. Но на рынке почему-то есть разделение — либо вы за химию, либо за биологию. Стать тотально биологической отрасль не может, поэтому серьезный скепсис в том числе и нас немного тормозил. Есть много причин, почему этот скепсис сложился. Во-первых, уровень биологических продуктов на рынке был действительно слабоват, во-вторых, были такие «умы», которые делали биопрепараты в гараже, заливали ими поля, и, поскольку качество микроорганизмов было сомнительным, на этой благодатной почве развивались опасные патогены, наносящие урон хозяйству.

Это ведь целая наука, и нельзя просто намешать что-то в бочке и разлить по канистрам. Биотехнологические компании, помимо производства самих препаратов, занимаются доработкой технологий и выстраиванием сервиса.

Сейчас тренд на биологизацию ежегодно укрепляется. Многие химические корпорации уже начали регистрировать биологические препараты — это подтверждает то, что идет поиск эффективных и более экологичных решений для будущего.

А что для хозяйств дороже?

— Химия дороже. Здесь чисто экономический подход: нужно просто посчитать вложения и результат, а результат для тех же картофельных хозяйств — это в том числе товарный вид. Так вот, биология всегда положительно влияет на товарность. Когда мы боремся с нематодой, дополнительно стимулируется рост растения, происходит формирование своего защитного механизма, кожура становится плотнее — это помогает картофелю лучше сохраняться на складах. Это особенно важно для тех, кто продает мытый картофель, на котором сразу видно его качество. Этот вторичный фактор хозяйства почему-то почти не учитывают. Поэтому мы и показываем потенциальным партнерам веер возможностей, которые они получают, внедряя биологическую защиту.

Во-первых, биология — это гарантия устранения насекомого, а не просто подавления его активности. Во-вторых, это товарность. В-третьих, восстановление иммунитета и микоризы (симбиоза микроорганизмов и корня) вокруг растения. Чем больше мы вносим полезных микроорганизмов во время посадки вокруг корня, тем лучше все характеристики растения.

Сейчас мы готовим ряд новых разработок и наша задача — дойти до того, чтобы обеспечить в будущем возможность комплексной защиты растений только биологическими препаратами.

Вы с кем-то коллаборируетесь?

— Есть желание выстраивать коллаборации, потому что на разработку препарата требуются время, научные исследования, регистрация, и, конечно, многие заинтересованы внедрять свои решения совместно с такими компаниями, у кого есть эти разработки. Мы кооперируемся с семенными компаниями, потому что они заинтересованы в том, чтобы выращивать качественные чистые семена, ведь это основа. Сотрудничаем с переработчиками.

Вы конкурируете именно с химиками? Много ли на рынке таких же биологов?

— Конечно, основная конкуренция — с химическими компаниями, потому что все-таки на рынке к химии относятся лояльнее, это бренды, которые занимали свою долю десятилетиями. Из-за того, что обозначился тренд на биологизацию, в последнее время появилось много биологических препаратов. Но надо внимательно смотреть на их качество и компетенции. К сожалению, есть очень много некачественных продуктов и много подделок, в том числе под нас, мы с ними активно боремся.

Как вы убедили первого покупателя, что ваша продукция эффективна и стоит ее попробовать?

— Наверное, нами двигало объединяющее желание вместе справиться с проблемой. У покупателя была задача защитить свой урожай, у нас была задача — внедрить продукт и, помимо защиты конкретного урожая, глобально поменять уровень нормы и защитить природу. Когда приходишь просто продать, это неинтересно. А наша компания отличается делами. Однажды нам поступил запрос на сохранение моркови, мы ее решили. Наше стремление — совместно с хозяйством выработать такую технологию защиты, которая давала бы плюсы хозяйству, а нам — реализацию своих научных идей эффективно. Ну, и, конечно, это совместный заработок, прибыль — в фокусе любого бизнеса. Мы много кооперируемся с крупными производителями. У нас есть и готовые препараты, которые можно внедрять, и есть возможность разработать что-то под конкретный запрос — такие задачи для нас — точка роста. Так и или иначе, мы в любом случае обеспечиваем сервис, потому что нам важно, чтобы продукты работали с заявленной эффективностью, чтобы хозяйство точно получало результат.

Что изменилось за 10 лет работы, насколько вы масштабировались, и какой план дальше?

— Мы успели стать эффективными, зарекомендовать себя и расширить границы. Сегодня, помимо России, точечно продаем в странах СНГ: у нас зарегистрирован препарат в Армении, также сейчас хороший игрок — Узбекистан, потому что там активно развивается сельское хозяйство. Кроме того, мы начали осваивать рынок Африки. Европа пока по разным причинам закрыта, оттуда тоже бывают запросы, но сейчас есть трудности во взаимодействии. В основном мы работаем в России и уже наработали здесь имя. Мы расширяемся, ищем людей в команду. Для меня команда — это не только сотрудники компании, это еще и агрономы, с которыми мы работаем. Получается, что у нас очень большая команда, заточенная под общее дело, с общими ценностями.

Моя мечта — глобальная. Когда меня спрашивают, почему занимаюсь именно грибами, я отвечаю: «Грибы — это природный «интернет», мицелий пронизывает всю планету, являясь информационной сетью». Мне очень хотелось бы в коллаборации с разными учеными и агрономами развить экосистему, которая выполняла бы одну миссию — защитить планету и здоровье людей, справившись с масштабными проблемами. Потому что мы можем этого достичь только вместе.

Сейчас уже четче видны наши цели. Через год уже, наверное, будем говорить о новом витке развития. Кстати, победа в номинации «Инноватор года» премии «Человек года» подытожила мой путь от молодой предпринимательницы, которая с горящими глазами работала в условиях нехватки ресурсов и команды, до руководителя компании, понимающего, как и с кем будем двигаться дальше. Сейчас мы идем уже в бОльшие цели. Моя ближайшая задача — стать не просто локальным брендом, а всероссийским, и создать предприятие мирового уровня. У нас есть фундамент, на котором можно строить глобальную историю, и сейчас мы стоим на ее пороге.

Фото: Егор Тиммерман